Крепость (ЛП)

Как можно более равнодушно, отвечаю: «У Симоны был один такой коробок. Она стащила его в Ла Боле у какого-то зампотылу» — «А у ТОГО откуда он взялся?» — «Может со своего корабля, на котором мы как-то побывали» — «Я — нет!» — негодует Старик. «Но ты же знаешь, о каком корабле я говорю?» — «О «Weser», полагаю. В Vigo …» — «Точно. Он валялись там, в кают-компании «Везера» повсюду, и любой человек — но видно, только не ты — мог свистнуть пару-тройку испанских коробков, так сказать на сувениры. Открыток-то с видом Виго не было.… В любом случае не совсем подходящая идея для сохранения военной тайны, если затем, совершенно открыто, на столике в кафешке; l’ami Пьеро, лежал один такой коробок. У меня чуть глаза на лоб не вылезли, когда спустя некоторое время, в Виго, я увидел точно такой же коробок. Это значило, что тайна нашего снабжения в Виго оказалась вовсе не тайной».

Старик молчит, будто онемев. Подождав, продолжаю: «Ведь вот как обстоят дела: мне, на каждом моем снимке, служаки из цензуры что-нибудь да обведут красным карандашом. Нельзя даже, чтобы на снимке стоял одинокий портовый кран, а тут на весь мир объявили, что наши подлодки уходят в нейтральные воды Испании» — «Ну и доложил бы рапортом по команде об этом!» — сухо восклицает Старик. «Когда?! Когда Симона показала мне тот коробок, я не мог еще заподозрить ничего плохого. Просто красивая коробочка! Так я тогда думал. На ней был изображен старый паровоз. А сама коробочка была такая черно-красная. Помню, еще удивился тогда: паровоз? Почему не танцоры фламенко? А тут еще и деньги в Виго закончились» — «Так ты полагаешь, что Симона…» — удивляется Старик и смотрит на меня исподлобья.

— Может быть, но поручиться не могу!

Пора бы мне заткнуться. Старик, скорее всего, прав — я вижу связи там, где их быть не может. Однако, спичечный коробок с испанскими надписями и черный гробик, никак не идут у меня из головы. Так же и мои исчезнувшие из Kir Bibi мои фотографии — словно корова их языком слизала.

— Мне кажется, ты бредишь, — произносит Старик, а в голосе чувствуется твердая решительность, — Это просто работа проклятой СД. Я все это уже пережил. Даже оправдательный приговор военного суда будет означать вину человека в их глазах. СД так и ждет этих людей сразу за воротами тюрьмы. У них это называется «Подозрение в повторной опасности Рейху» или как-то так. А это уже еще одна статья!

Надо ли это понимать как утешение? только и могу спросить себя. Старик — как пить дать, сидит на крючке, а потому и хочет поскорее укрыться в своей скорлупе.

В КОНТРРАЗВЕДКЕ

Ровно в восемь утра покидаем расположение флотилии и едем в Ренн. Чувство такое, словно в голове непрестанно гудят-воют колокола. Проклятье! Хладнокровие! Хладнокровие! Внушаю себе всю дорогу.

Отдел безопасности, который мы ищем, располагается в какой-то вилле, в стиле 1900 года, на краю города. Невольно отмечаю: красивое расположение, еще та, старая мебель теплого полированного дерева. Вот жить бы здесь, вдали от выстрелов и так называемого внимательного окружения.

Меня проводят в какую-то сумрачную комнату, прямо к шефу Отдела. Тщательно выверенным движением руки приветствую сидящего за роскошным столом человека. Приветствие мое больше формально, чем просто молодцевато. Бросив быстрый взгляд на нашивки на рукавах мундира, определяю: капитан первого ранга.

Скорее напоминает пожилого учителя, с бородкой клинышком, как у адмирала Форстера.

Почему-то испытываю чувство полной безопасности. Что может со мной здесь случиться?

Однако, каперанг, кажется, не разделяет со мной это чувство. Неприятным, трескучим голосом он обращается ко мне: «Кому, собственно говоря, Вы подчиняетесь субординарно?» — «Трудно сказать…» — «Как это понимать?!» — тут же прерывает меня каперанг. «Я закреплен MPrA-West к подводным лодкам. В настоящее время к 9-ой флотилии» — «Что значит MPrA-West?» — «Военное агентство печати «Запад»».

Приняв смущенный вид, разыгрываю его так, что меня самого удивляет. В данном случае, я представляю собой необычный экземпляр: военное бытие вне предписанных норм. Но пусть понимание течет в уготованном судьбой виде. Ведь моя ситуация действительно нестандартная и может быть понята сразу. Немного жонглирую намеками и вплетаю имена, которые должны быть хорошо известны этому господину. Не боюсь даже приплести имя Геббельса и даю понять, что мне протежировал сам Дениц!

Моя речь заметно сбила спесь с каперанга. После долгих раздумий он бросает на меня взгляд исподлобья и говорит: «Уж Вы-то наверняка извлекли из всего этого максимум выгоды!»

Не понимая этих слов, интересуюсь: «Что вы имеете в виду, господин капитан первого ранга?»