Крепость Луны (СИ)

Скоро мне пришла в голову мысль, что неплохо было бы трансгрессировать по методу Авенира. Это поможет оторваться от возможных преследователей. Я остановился, переводя дыхание, закрыл глаза и собрался с мыслями. Передо мной стоял вопрос, как будет выглядеть местность через вёрст десять, не окажется ли там какое-нибудь ущелье.

— Стой, как стоял, и подними руки, — разбил тишину ровный властный голос.

Возможно, старый метод трансгрессии и был плох тем, что жандармы легко перехватывали ранийцев, трансгрессирующих без разрешения и вне установленных территорий, но он позволял переноситься из одного места в другое без концентрации внимания. А метод Авенира требовал едва ли не минутного ухода в себя и спокойствия. Это был, пожалуй, единственный недостаток вышеупомянутого метода. Он и подвёл.

Слова, прозвучавшие за спиной, вырвали из сосредоточения. Меня будто окатили ледяной водой. Я медленно обернулся, чувствуя, как надежда, а вместе с ней и силы, покидают меня.

— Брось оружие, если оно у тебя есть, — прибавил очень высокий стройный человек в чёрном поблёскивающем плаще. Глаза незнакомца сверкали в лунном свете. Натянутая тетива готова была в любое мгновение пустить в сердце стрелу.

— Нет у меня оружия, — ответил я глухо и тоже спокойно.

Из лесного сумрака неспешно выплыли двое луриндорских наездников (вне сомнений, это были они) на высоких поджарых конях.

— Опустись на колени.

Я повиновался, и тут же один из наездников бесшумно спешился и накинул мне на голову мешок. Ткань оказалась лёгкой, но совершенно непрозрачной. Потом руки заломили за спину и туго связали. Одним рывком подняли, усадили на коня, привязав к наезднику, и пустились вскачь.

Меня нещадно трясло, бросало из стороны в сторону. Я чувствовал, как мы то поднимаемся вверх по крутому склону, то бросаемся вниз. Копыта животных гулко, почти не слышно, отзывались в лесной пуще. Луриндорцы изредка переговаривались на загадочном наречии.

Погружённый во тьму, я лихорадочно думал о своей участи, о том, куда меня везут. Если бы у луриндорцев был приказ убивать всякого, кто приблизится к Крепости, то они сделали бы это на месте. Более того, в таком случае терялся смысл существования замка и Залы Отнятых Сердец. Нет, жители Крепости явно желали допросить странного путника, выведать его цели.

Скоро звук лошадиного бега изменился. Почва стала более плотной. Ещё минута, и на удары копыт начали отзываться камни. Потом послышался крик, понять значение которого я не мог, скрипнули засовы и надрывно запели металлические петли дверей или ворот.

Короткие переговоры, и мы поскакали дальше. Теперь мы неслись, наверное, час без перерыва. Я успел почувствовать головокружение и подкатывающую тошноту, несколько раз впадал в тревожную дрёму прежде, чем кони остановились, зафыркали, а меня вынули из седла и, не снимая мешка, под спешный говор повели куда-то по мощёной дороге.

Я услышал звук открывшейся двери, и свежий морозный воздух сменился тяжёлым, застоявшимся. Мы спустились вниз по крутой лестнице.

— Без шуток, — приказали из-за спины.

Я почувствовал, как от жёсткой верёвки освободили затёкшие руки, и с удовольствием потёр запястья. Вот сорвали и мешок, и я понял, что не ошибся: вокруг пустые тёмные стены подвала, освещённого парой факелов, а впереди две большие клети. Одну из них сейчас же открыли, втолкнули меня и закрыли. Руки невольно вцепились в толстые холодные серебристые прутья.

— Куда меня привели, и что всё это значит? — крикнул я.

Луриндорец, который пленил меня, скривил губы.

— Не тебе задавать вопросы.

— А кому?

— Его высочеству Риду, принцу Луриндорскому.

— Когда он поговорит со мной?

Но луриндорец не ответил: с лёгкостью взбежал по лестнице и скрылся за дверью.

Итак, я взаперти. Вероятно, пленён охранниками Рида, того самого, что желает жениться на Ольге Кожевиной и силой взять трон Луриндории. Такого человека стоит опасаться.

Кстати, где я нахожусь? Можно предположить, что под домом, принадлежащим частному лицу. Это точно не острог. Что ж, так даже хуже. Со мной могут расправиться, оставив в стороне законы Крепости.

И всё же, заглядывая в себя, я ощущал, что далёк от паники. В груди неукротимым огнём пылала надежда. Сколько случайностей, часть из которых были совсем не случайны, ставили меня лицом к лицу со смертью, а я оставался жив? Вера в то, что события совершают просто ещё один размашистый виток, не позволяла страху своей тысячепудовой глыбой задавить меня.

Пока я мерил шагами клетку, присматривался к доскам под ногами, косился на прутья, уж слишком ярко блестевшие в свете факелов, мне пришла в голову простая мысль: иметь перед разговором с Ридом точное знание о том, можно или нельзя отсюда трансгрессировать. Я прислушался. Гулкая тишина висела в воздухе; ни отдалённые шаги, ни обрывки речей сюда не доносились. Это позволило мне обуздать свои чувства и сосредоточиться, ярко представить себя стоящим за прутьями. Ещё мгновение и…