Крепость Луны (СИ)

— Ну, обычной девушкой тебе никогда не быть, а вот человеческой женщиной — вполне можно устроить.

— И как же?

— Выйти замуж за человеческого мужчину.

Ольга внезапно бросилась ко мне и схватила обе руки, сжала их с силой.

— О, Николай, может это безумие, но я прошу вас, — шептала она, глядя мне в глаза, — я умоляю вас помочь мне. Я, быть может, долго не проживу… освобожу вас…

Я потерял всякое самообладание, сделался безумен. Я высвободил руки из её горячих ладоней, чтобы заключить эту замученную, отчаявшуюся девушку в объятия. Я прижал её к себе и почувствовал, что она дрожит.

— Не надо говорить так, не надо… я согласен… я так долго искал… тебя, так долго искал тебя, что не могу позволить отпустить. Ты моя, моя, моя.

Я шептал ей на ухо и прочие безумства, не помня себя, страдая от её страданий, мучаясь её мучениями. Сердце моё болело, но вместе с болью там была и радость, и счастье. Я вдыхал её аромат, нарочно окунал лицо в её волосы. Всем существом она принадлежала мне, и когда я понял это, объятия наши распались.

— Час пробил, друзья мои! — возвестила Ириада и указала на бассейн, в котором бурлил лунный свет. — Вас соединит ночное светило Луриндории. Николай, ты согласен взять в жёны Ольгу Кожевину?

— Да, — сказал я твёрдо, как будто это было давно принятым решением и другого быть просто не могло.

— А ты, Ольга, готова взять в мужья Николая Переяславского?

— Да.

Зала задрожала, зазвенели стёкла в продолговатых окнах, залитых луной. Из камней с обеих сторон и внутри бассейна выросли ступени.

— С запада на восток ты, Николай, должен провести невесту через бассейн, держа правой рукой её левую руку.

— Как же одежда? — робко спросила Ольга.

— Она всегда мешает!

Я посмотрел в глаза Ириаде и спросил:

— Да?

Она ответила с кивком:

— Да.

Я взял Ольгу за руку и повёл к другой стороне бассейна, ближе к двери. Когда девушка повернулась на восток, я заглянул ей в лицо. Она состроила такую милую девчачью физиономию, в которой мешались растерянность, озорство и счастье, что я засмеялся и принялся дрожащими руками расстёгивать пуговицы на платье.

— Волосы…

— Да, да, — Ольга перебросила русые кудри через плечо.

Кое-как я расстегнул платье, расшнуровал и бросил на пол корсет. Девушка задышала полной грудью. Я, меж тем, осторожно стянул платье, и она вышла из него. Я принялся снимать ей туфли; она держалась за мою голову, и от рук её исходило нежное материнское тепло. Потом поднял голову и поглядел ей в лицо, пылающее кротостью и смущением, но ни в одной черте не проглядывал стыд. Она не стыдилась меня, потому что уже чувствовала: я стал самым близким человеком на свете.

Мои пальцы потянули трусики вниз, и теперь я видел её всю, прекрасную, нагую, беспомощную, уязвимую. Я боролся с огнём, который возрастал в груди, пытался умерить биение сердца, заглушить шум в голове. Я старался не глядеть на её налившиеся от волнения груди, на маленький, почти ровный животик, стремительно уходящий вниз. Там, где начинались прелестные ножки, находилось то, что пронимало меня до дрожи, сушило рот и губы.

Я находился в такой степени пленения наготой Ольги, что она сама вынуждена была взять мою руку. Она взошла по ступеням, похожая на богиню, и спустилась в бассейн, наполненный не то водой, не то сгустившимся лунным светом. Тело Ольги засияло, сама она охнула и, вероятно, почувствовала то же, что и я: толчок и потерю сознания на краткий миг. Я пошатнулся, но удержался на ногах, поддержал невесту, которая в эти мгновения становилась моей женой.

Ольга вышла из бассейна и как-то странно поглядела на меня, как будто впервые видя. Вероятно, испуг отразился на моём лице, потому что Ольга вдруг засмеялась и впилась губами в мои губы, не заботясь о том, что одежда моя намокает. Потом она резко оторвалась, опять засмеялась и, как зайчонок, побежала вприпрыжку за одеждой.

Мы с Ириадой залились смехом.

— Чего вы? — возмущённо крикнула Ольга, в спешке натягивая платье, липнущее к мокрому телу.

Но вдруг она остановилась. Лицо её стало серьёзным.

— Я теперь знаю, где мой отец, — тихо сказала она. — И я чувствую, что могу сейчас же увидеть его.

Ириада подошла ко мне и протянула руку, в которой лежал Якорь Удачи.

— Бери это и ступай. У тебя более нет неуязвимости, лучше здесь не задерживаться.

— Спасибо, — проговорил я.

— Меня ли благодаришь? За что? Это тебе спасибо за спасение Луриндории.

— Спасибо вам, Ириада, — сказала пришлёпавшая Ольга.

«О, Небо, у неё и ступни как у Венеры!» — пронеслась глупость в голове.

— Ступайте, — махнула рукой пророчица.

— Погодите, что это значит? — спросил я, сжимая руку Ольги. Мне стало ясно, что она хочет трансгрессировать. — Сквозь стены Крепости невозможно…

— Владычица Жизни, — многозначительно перебила Ириада.

— Мы туда, — тихонько подсказала Ольга, вся сияя и тыча пальчиком в залитый лунным светом дворцовый свод.

И в тот же миг мы, словно жёлтый листок, подхваченный порывом осеннего ветра, взметнулись в холодные пустые небеса.

25. Визиты и новые открытия