Крепость Луны (СИ)

Это дама солидная, в летах, с особыми взглядами на жизнь. Я уж готовился к обеду, думал, что времени хватит перекусить, пока её будут выводить из истерики, но не тут-то было. Она весьма побледнела, опустилась на стул и несколько минут сидела, не двигаясь и глядя в одну точку. Потом посмотрела на меня испытующим взглядом и попросила описать обстоятельства, которые я тут же изложил ей с той краткостью, на которую только был способен. Она выслушала и вдруг сказала:

— Я была против его брака с Тамарой.

— Простите, — очень мягко заметил я, — невесту зовут Ириной Олеговной Епанчиной.

— Тамара — это его первая жена.

— Покойная, — вставил я.

Она странно усмехнулась.

— Тут слово "покойная" едва ли подходит.

— Почему же?

— Тамара была ведьмой.

Извольте знать, Эсфирь Юмбовна, я даже подскочил. Нынче ведьмы по мостовым не расхаживают.

— Ведьмой? — уточнил я взволнованным голосом.

— Да, ведьмой. Об этом мало кто знал, но я-то, уж поверьте, господин Переяславский, я-то смогла узнать о ней правду. Она была ведьмой, поэтому я была против этого брака. Я знала, что ни к чему хорошему он не приведёт.

— Какие же отношения были между Тамарой, хм, простите, отчества не знаю, и Лазарем Миронычем?

— О, брат был без ума от неё, впрочем, это вполне естественно при её способностях. Но я не могу, конечно, отрицать, что и она его любила. Между ними пылала настоящая демоническая страсть. Я боялась этой страсти и хотела спасти брата, сделав невозможной свадьбу. Но… я оказалась слабее ведьмы.

Мне было очень интересно и полезно знать такие подробности, однако начинало казаться, что беседа о первой жене уводит нас в сторону.

— Простите, Кристина Мироновна, но каким образом смерть вашего почтенного брата связана с тем обстоятельством, что его первая жена была ведьмой?

— Вы правы, не было бы никакой связи, если бы не маленькая моя догадка. Она относится к тому дню, когда умирала Тамара. Мне кажется, брат мог дать клятву хранить верность.

— Дать клятву ведьме! — воскликнул я, весьма поражённый.

Кристина Мироновна горько усмехнулась.

— Глупо, не правда ли? Давать клятву ведьме нельзя ни при каких обстоятельствах. Но… но Лазарь был слишком влюблён, чтобы понять эту истину. Я полагаю, он так долго и тщательно избегал близких знакомств с женщинами лишь потому, что в свое время дал клятву. Иначе объяснить эту обособленность от женского пола я не в силах. После смерти Тамары он стал скрытным, а со мной так и вовсе оборвал всякую связь.

— Что же из всего этого следует?

— Ну, молодой человек, — хохотнула дама, — причины и следствия положено устанавливать именно вам, а не мне, потому что вы сыщик. Я лишь поделилась своими соображениями. Вы, конечно, не поверите в то, что Тамара ведьма, но, боюсь, ваше дело уже зашло в тупик.

— Я бы так не сказал…

— Что ж, вы бы не сказали, а я сказала. Мой брат мёртв, но среди живых вам едва ли удастся найти убийцу. Всего доброго, господин Переяславский.

И она ушла, оставив меня в большой растерянности.

Дело, между тем, никуда не двигалось. Свидетелей не было, каких-либо улик тоже. Казалось, что преступление совершил какой-то злой дух. Помните, как у меня горела всю ночь свеча? То я не спал, всё думал и думал о преступлении, которого не могу раскрыть. Прежде такого со мной не случалось. Наконец я, пересилив себя, написал отцу письмо, где подробно рассказал о деле и спросил совета. Представьте себе, он шлёт телеграмму: «Ищи родственников Тамары». Я был в ужасе. Даже мой отец мне толком ничего не посоветовал! Однако ж родственников Тамары я начал искать. Четыре дня ушло на поиски, на такую беготню по слякоти и холоду, что я едва не потерял ноги. Но сестру Тамары я всё-таки нашёл в соседней губернии.

— Не сомневалась, — хмыкнула Эсфирь Юмбовна.

— Конечно, нет сомнений в том, что я молодчина и всё такое. Но найти сестру Тамары оказалось лишь половиной предприятия. При первой же попытке заговорить с ней, Наина так шикнула, что я решил, что она уже навела на меня сглаз. Я не сомневался ни минуты — она тоже ведьма.

— Тем не менее, как я полагаю, вы сумели выведать у неё всё, что вам нужно.

— Да. Меня потому и не было два дня. Я не стал лукавить, не стал ничего преувеличивать или преуменьшать. Я рассказал честно от и до, а она, как ведьма, поняла, что я говорю сущую правду. Смягчилась и пригласила на чай. По правде говоря, у меня до сих пор мурашки по коже бегут, когда я вспоминаю о том ужине в её одинокой избе. Свеча на столе да треск в печи. Но я знал, зачем она меня пригласила на ужин. Она хотела меня соблазнить.

— Только лишь хотела? — поинтересовалась Старджинская, и на её щеках я заметил алые пятна.

— Вы понимаете, я не мог сопротивляться чарам…

— Как! — воскликнула Эсфирь Юмбовна так, что в голосе её мне почудилась ревность. — Как?! — воскликнула она ещё раз, но тише. — Вы провели ночь с женщиной только для того, чтобы получить от неё сведения, необходимые для раскрытия вашего дела?