Крепость Серахс (книга первая)

Открыли ворота. Курбан стегнул своего коня и скрылся в ночи.

До Аджигам-тепе Курбан добрался без всяких препятствий, но был схвачен караульными, как только поднялся на холм. Нукерам он ничего не сказал. Схвативший Курбана подумал, что парень неспроста покинул крепость в такой неурочный час, и бегом кинулся к палатке хана.

Мядемин не спал еще, сидел в кругу своих советников. Не сомневаясь в своей завтрашней победе, они говорили о том, как им не упустить Каушут-хана и взять его живым.

Мядемин был в приподнятом настроении, потому что оставалось немного часов, когда над развалинами крепости взовьется его знамя. Толком не дослушав караульного, он коротко приказал:

— Пусть войдет!

Курбан вошел в палатку, поздоровался сквозь слезы и опустил голову.

Мухамед Якуб Мятер спросил:

— Говори нам, что тебя привело сюда, парень?

Курбан сжал со всей силой камчу.

— Мои старшие братья, — сказал он. — Я пришел к вам просить защиты. Отомстите за меня.

И снова спросил вместо хана советник:

— За что мы должны мстить и кому?

— Каушут-хан отнял у меня нареченную и собирается на ней жениться. Завтра собирается играть свадьбу. Я сирота, у меня нет ни одного родича.

Сидевшие переглянулись. Наконец подал голос Мядемин. Он сказал:

— Разве Каушут-хан не знает, что завтра он будет лежать не в объятиях молодой девушки, а в развалинах своей крепости?

Курбан стал говорить увереннее:

— Нет, хан-ага. Он думает только о своей свадьбе, об остальном ничего не хочет знать.

Мядемин удивился:

— Что же, он ум потерял?

Сообщением Курбана заинтересовались, и он окончательно успокоился.

— Только что из Тегерана, — сказал он, — прибыли гонцы, сотня верховых. Насреддин-шах послал на помощь Каушут-хану двадцать пять тысяч воинов, они стоят уже в Кизыл-Кая. К полудню обещали быть в Серахсе.

Мядемин не хотел верить своим ушам, вопросительно посмотрел на Мухамеда Якуба Мятера. Мятер хлопнул в ладоши. В палатку вошел нукер.

— Позвать разведчика!

В один миг высокий худощавый нукер был вызван и уже стоял перед советниками и ханом. Вид его был испуганным.

— Сколько ты насчитал нукеров, которые прошли в крепость? — спросил Мятер.

Вопрос не таил никакой опасности и разведчик просветлел лицом.

— В темноте, — сказал он, — не так хорошо видно, но, по-моему, их было от восьми до девяти десятков.

Якуб Мятер обменялся взглядом с Мядемином и отпустил разведчика. Мядемин обратился к Курбану:

— Ты, парень, можешь спокойно жить среди моих воинов. Завтра к вечеру твоя нареченная будет с тобой. А мы накажем Каушут-хана. Ты не первый текинец, кто жаждет крови Каушут-хана. Ходжам Шукур только и мечтает об этом.

Курбан, как учил его Каушут, низко поклонился и вышел из палатки.

На рассвете караульный спешно подошел к расхаживавшему в одиночестве Каушут-хану и стал что-то шептать ему на ухо. Хан быстрым шагом направился к воротам. Поднявшись на ступеньки, Каушут-хан не поверил своим глазам. В предрассветной мгле, напоминая стадо баранов, непрерывным потоком продвигались на юг хивинские войска.

Как ни хорохорился Мядемин-хан, все же он побаивался иранского шаха. Оставив при себе войско, достаточное, по его расчетам, для разгрома крепости, остальные силы он направил в Кизыл-Кая, чтобы задержать там и уничтожить шахский отряд, посланный на помощь текинцам.

Радости Каушута не было предела. Пусть впереди еще тяжелые бои, но он считал, что уже победил Мядемина. Каушут спустился вниз, хотел было на радостях разбудить Ораза-яглы и Непес-муллу, но раздумал, люди устали, пусть отдохнут как следует, Он снова поднялся на ступени ворот.

Вражеское войско поспешно уходило на юг. Последние всадники пронеслись мимо крепости. Теперь можно было поднять на ноги своих помощников. Только подумал об этом, как увидел новый конный отряд, человек в пятьсот, который спускался с холма Аджигам-тепе. Они, должно быть, отстали от основного войска и теперь должны были нагнать его. Но всадники, вдруг развернувшись, пошли прямо на крепость, к крепостным воротам.

— Приготовить оружие! — крикнул Каушут, оглянувшись во двор.

Под западной стеной стояли возле своих коней вооруженные защитники крепости и ждали приказа Каушут-хана. Они были готовы вступить в бой. Тем временем пятьсот всадников на всем скаку приближались к крепости. Вот они остановились невдалеке, один из них отделился и подъехал к самим воротам. Каушут-хан узнал в нем Курбана.

— Откройте ворота и позовите хана-ага! — крикнул Курбан.

Каушут вышел из крепости.

— Что за всадники, сынок? — спросил он юношу.

Курбан спрыгнул с лошади.

— Каушут-ага, это люди Ходжама Шукура. Они не хотят выступать против нас, своих братьев, сговорились и удрали. Разрешите им войти в крепость.

Каушут похлопал Курбана по спине, потом помахал папахой стоявшим в стороне всадникам. Пришпорив лошадей, они влились в открытые ворота.