Крепость Серахс (книга первая)

До восхода солнца Каушут-хан успел сделать обход крепости. Картина была безрадостной. Переполненные отхожие ямы, конский навоз, моча, пищевые отбросы распространяли трудно переносимую вонь. Запас питьевой воды был на исходе. Люди, а их насчитывались здесь тысячи, могли продержаться в крепости не больше трех дней. Слабые духом впадали в панику и нытье. Все больше появлялось людей, которые вслух обвиняли Каушута. Умножались сторонники жителей аула Гор-гор, которые отказывались выступать против Мядемина, собирались идти к нему на поклон, что особенно беспокоило Каушут-хана. Как только взошло солнце, он созвал своих ближайших помощников в кибитке Сейитмухамед-ишана.

— Люди, — обратился к собравшимся ишан, — от нас с вами зависит судьба нашего народа. Соберите все свое мужество и свой разум, мы ждем вашего слова. Говорите.

Люди молчали. Что они могли сказать? Либо встать на колени перед Мядемином и просить пощады, либо сражаться до конца. Третьего не дано.

Ишан окинул всех взглядом, но увидел только опущенные головы. И тогда прервал тягостное молчание Непес-мулла. Он сказал:

— Ишан-ага, хотелось бы услышать ваше мнение. Сейитмухамед-ишан, как от внезапного резкого света, заморгал глазами. Четки в его сухих пальцах издали нервный треск.

— Мулла, — сказал он, — есть ханы, есть мергены, наше мнение совпадает с их мнением.

— И все же нам хотелось бы услышать ваше, — поддержал Непес-муллу Ораз-яглы.

— Ну, если сказать, люди, то мы считаем, что лучше не проливать зря людскую кровь, а снова послать послов к Мядемину и просить милости. Все равно нам не одолеть его.

— Но ведь мы уже просили, ишан-ага, — возразил Непес-мулла. — Ничего не вышло, а пойти на условия Мядемина мы не пойдем.

— Что делать, мулла, если нет другого выхода.

Каушут-хан не согласился с этим.

— Ишан-ага, этот совет ваш мы не можем принять. Если мы снова дойдем к Мядемину, он поймет, что текинцы уже сдаются, и поставит новые условия, еще более трудные. Хватит ли совести жить, если собственными руками отдадим наших девушек в объятья Мядемину, а наш народ ему в рабство? Лучше умереть, я считаю.

— Умрете вы или нет, хан, дурной человек все равно не откажется от своих дурных намерений.

— Если мы умрем в бою, мы будем счастливы, ишан-ага, — сказал Непес-мулла.

Ишан зло сверкнул глазами в сторону муллы.

— И все же, мулла, нельзя поступать по пословице: "Лишь бы глаза мои не видели, и пусть волки едят мой зад".

Каушут-хан принял решительный вид и уже не думал, что может обидеть ишана.

— К тому же, — сказал Непес-мулла, — и туркмены, и Мядемин созданы одним аллахом. И если аллах поможет нам, то победит не численность войск, а отвага.

Эти слова пришлись по душе Каушут-хану, и он решил не затягивать разговор.

— Ишан-ага, не обижайтесь на нас, а лучше благословите перед боем. Тем более что много войск Мядемина ушло в Кизыл-Кай.

Сейитмухамед-ишан собрался было сказать что-то в ответ, но ему помешал вошедший воин.

— Хан-ага, — обратился он к Каушуту, — Мядемин со всем войском идет на крепость!

— Со всем войском он не может идти, — сказал Каушут-хан. — Его десять тысяч ушли в горы. А с остатком мы попробуем справиться.

Каушут-хан улыбнулся. И все почувствовали некоторое облегчение.

Как только человек вышел, тут же откинулся полог и вслед за тем вошли шесть седобородых аксакалов. Самый крепкий из них нашел глазами Каушута.

— Хан, — сказал он, — мы пришли к тебе.

— Это хорошо, что вы пришли ко мне. Проходите, садитесь.

— Нет, хан, мы не будем садиться.

— Тогда говорите, с чем пришли.

— Мы, хан, люди Горгора. Пришли от имени своих людей. Из нашего аула уже погибло двадцать человек.

— Никто, отец, не вышел из воды сухим. Когда нападает враг, приходится и убивать, и самому умирать в бою.

— Хан, нам не хочется, вслед за тобой, отдавать свои головы, открой нам ворота, мы вернемся в аул.

В разговор вмешался Непес-мулла:

— Если хан и разрешит вам открыть ворота, как вы пройдете через войско врага?

Яшули решительно возразил:

— Если не наступать на хвост лежачей собаки, она не укусит, мулла. Мы найдем общий язык с Мядемином. Он тоже человек. А человек поймет язык другого человека. Мы хотим жить с ним в ладу.

Сейитмухамед-ишан несколько раз выразительно посмотрел на Каушут-хана, как бы говоря: "Вот видишь, хан, есть и Другие люди, которые не хотят воевать".

Яшули ждал ответа от хана. Однако Каушут молчал, он не знал, что сказать аксакалам.

— Хан, говори что хочешь, только не томи людей, — сказал Ораз-яглы.

Каушут сурово взглянул на аксакалов:

— Вы все из Горгора?

Старики вразнобой закивали головами.

— Мы все из одного аула, — ответил самый крепкий из них.

— Если это так, — сказал Каушут-хан, вставая с кошмы, — я отпускаю всех шестерых. Светлый путь, можете идти!

— Нет, хан, мы не собираемся идти вшестером. Мы хотим увести из крепости всех жителей Горгора.

— С ними я буду сам говорить, — ответил хан, направляясь к выходу. — Если они захотят последовать за вами, я отпущу их. Мы не будем задерживать тех, кто хочет покинуть нас.