Крепость Серахс (книга первая)

В кибитке была биби[62] Мерьем. Ширинджемал с воодушевлением принялась ее приветствовать, обняла, как это принято между хорошими подругами, тем временем вошел и сам Сейитмухамед, поздоровался и уселся на своем полосатом коврике.

Сперва заговорили о последних новостях, пересказали, кто чего слышал нового в мире. Сейитмухамед вздохнул тяжело и обратился к гостье:

— Если я не прав, то пусть аллах простит меня, Ширинджемал-эдже, но мне кажется, что приближается конец света!

— И не говорите, отец ишан, ваша правда. И пришлось же нам увидеть на старости лет, чего не дай бог Времена-то, какие времена пошли! Как тут жить, когда старших за старших уже не почитают, а младших за младших не признают! В самом деле, конец света! И воров-то в аулах развелось — видимо-невидимо!

— Верно, верно говорите, Ширинджемал-гелин, — подтвердил ишан и легонько закашлялся.

Ширинджемал, к имени которой прибавили слово "невестка", сразу приободрилась. Она, как и все, тоже была когда-то невесткой, но этим именем уже давно никто не называл ее. И теперь она сразу почувствовала себя так, точно ей снова стало двадцать пять. Она улыбнулась и невольно захотела пригладить свои волосы, но едва дотронулась до них, как тут же почувствовала, что это уже не волосы молодой женщины, а что-то ветхое, почти чужое, давно отжившее свой век. И ей сразу стало грустно.

А ишан продолжал:

— Конец всему, конец! Теперь из-за этих негодяев и возле дома ничего нельзя оставить. У Кертика-хаджи, бедняги, одна лошадь всего была, все скачки ему выигрывала. Увели! Прямо со двора! А ведь такой человек был, мухи не обидит, ничем аллаха не прогневит! Да им разве до этого есть какое дело! Нечестивцы, ни на грош святого не осталось!..

— Ишан-ага, — перебила его Ширинджемал, — но ведь всемогущий сам должен наказывать тех, у кого грязные руки! Или это не так?

— Ой, ой, Ширинджемал-гелин, что вы такое говорите! Конечно, накажет, всех накажет на том свете, все они будут на вечном огне гореть!..

— Верно, верно, — подтвердила биби Мерьем, все время молчавшая до этого.

— Отец ишан, на этом свете грязных дел становится все больше и больше! Вот у нас… — она запнулась, потому что не могла вспомнить никакого примера, однако тут же выдумала его из головы. — Вот у нас тоже двоих поймали, прямо во дворе, хотели у бедняка увести корову…

Дальше Ширинджемал побоялась говорить, она вдруг подумала, что такой могучий ишан, как Сейитмухамед, обязательно уличит ее во лжи, и тогда ей будет стыдно. Но страх ее был напрасным, ишан ничего не заметил.

— Да, когда воруют скот, хоть это и несчастье, но все-таки не самое тяжкое. Можно даже посчитать, что украденное животное — это принесенная тобою жертва аллаху ради здоровья других людей. Но вот я слышал, недавно украли у одного человека, тихого и скромного, по имени Дангатар, взрослую дочь. Да мало того. Когда первый раз ее отбили, украли во второй. Вот тут уж настоящее горе… Просто страшно стало в наше время невесту в доме иметь… Был такой человек, звали мулла Мамедвели[63], вы слышали, наверное, Ширинджемал-эдже?..

— Знаю, знаю его, отец ишан.

— Это который бедняком совсем умер? — вставила биби Мерьем, чтоб только поучаствовать в разговоре.

— Ну да. Умер он, кажется, года четыре назад. Вот он такие слова говорил: "Выросла девушка в доме — каждый прохожий тебе враг". Выходит, прав был покойник.

Ширинджемал очень обрадовалась, что ишан сам вспомнил о Дангатаре. Это был удобный случай приступить к делу, ради которого она и пришла.

— Отец ишан, а вы сами знали этого Дангатара?

— Наверное, видел, только не помню сейчас в лицо.

— Пенди-бай хочет с ним породниться, сватает его Дочку.

— Ну, аллах ему в помощь! Пенди-бай хороший человек. Настоящий мусульманин, и веру почитает, и ишанов.

— Но Дангатар не хочет, отец ишан.

— Да? Чего же он хочет? Где найти свата лучше Пенди-бая?

— Вот и я ему то же самое говорю. А Пенди-бай теперь сам не свой. Чтобы в таком деле ему отказали!

— Ну, это ясно.

— Вот я и пришла вас попросить. Вы ведь, отец ишан, все можете. Помолите аллаха, чтобы он заставил Дангатара согласиться.

Сайитмухамед вдруг прикрыл глаза и стал тихонько смеяться. "Ну и хитрая сватья, — подумал он. — Хочет и ишана, и самого аллаха в свои дела запутать!" Старуха насторожилась. Ей показалось, что ишан заметил всю ее ложь и хитрость, и даже щеки ее слегка покраснели.

А что это вы так смеетесь, отец ишан?

— Ай, вспомнил историю одну.

Этот ответ вроде немного успокоил ее. Она еще раз внимательно посмотрела в лицо ишана и решила про себя, что все-таки не такой он великий, чтобы видеть все насквозь.

— Интересно и нам послушать, какая история.

Ишан перестал смеяться и слегка прокашлялся.

— Отец наш был очень сильным муллой. Звали его Рахим-ишан, Ширинджемал-элти. Но даже по имени его редко кто называл, а больше называли "Ишан с поводырем".

— У него и люлька в доме сама качалась, — добавила биби Марьем.

— Да, это верно, Ширинджемал-гелин.

— Мы тоже слышали про такое. Говорят, что это означает особое благословение аллаха над домом.