Крепость стрелка Шарпа

– Бога ради, не будьте таким занудой, – поморщился Торранс. – Вы же понимаете, что генерал взял нас на заметку, и я вынужден проверять каждую мелочь. К тому же сами по себе имена ничего не значат. Ничего! Посмотрите сами! – Он порылся в расписках. – Едва ли не на дюжине значится имя Рам. Кто такой этот Рам? Имя распространенное. Я хочу, чтобы вы с Сажитом прошли по лагерю и нашли тех, кто с нами работает. А потом Сажит установит личность обманщиков.

Шарп нахмурился.

– А почему это не может сделать сам Сажит? Расписки ведь погонщики получали от него?

– Нам нужно знать наверняка. Ошибки быть не должно. Неужели непонятно? – взмолился Торранс.

– Моему свидетельству, сахиб, могут не поверить, – вставил индиец, – а в слове британского офицера не усомнится никто.

– Черт знает что! – Меньше всего Шарпу хотелось болтаться по лагерю, разыскивая погонщиков быков. К тому же он вовсе не был уверен, что сможет их узнать. – Так почему бы не пригласить погонщиков сюда? Было бы намного удобнее.

– Но тогда мошенники просто не пришли бы, а сбежали, – сказал писарь.

– Лучше всего застать их врасплох, – добавил Торранс.

– Ладно, попробую, – проворчал Шарп.

– Я так и знал, что могу на вас положиться, – обрадовался капитан. – Давайте, займитесь этим делом прямо сейчас, а потом приходите пообедать, ладно? Скажем, в половине второго?

Шарп кивнул и вышел из дому. Кендрик и Лоури исчезли. Наверно, ушли с Хейксвиллом. Ахмед поил лошадь Стокса.

– Останешься здесь, – распорядился Шарп. Мальчишка покачал головой. – Черт бы тебя побрал, ты просто моя тень.

– Тень?

– Тень. – Шарп показал на свою тень на земле.

Ахмед ухмыльнулся, обнажив белые зубы. Сравнение ему понравилось.

– Тень! Я тень Шарпа!

Из дома вышел Сажит и предложил Шарпу укрыться от солнца под розовым шелковым зонтиком. Получив отказ, писарь пожал плечами. Фартук индиец снял, оставшись в белой рубахе.

– Извините, сахиб, что приходится вас беспокоить. – Он заискивающе улыбнулся.

– Не беда, – проворчал недовольно Шарп, следуя за писарем. Ахмед потянулся за ними, ведя на поводу лошадь.

Сажит покачал головой. В глазах его мелькнуло беспокойство.

– Мальчику не надо идти с нами.

– Вот сам ему это и объясни. И не обижайся, если он тебя пристрелит. Ему это нравится, стрелять в людей.

Индиец прибавил шагу.

– Мне кажется, сахиб, что я уже знаю того плохого человека, который нас обманывает. Он из Майсура. Дал мне много расписок и клялся, что вы все их подписали. Вам надо только подтвердить или опровергнуть его слова. Много времени это не займет.

– Ну так веди меня к этому паршивцу и закончим побыстрее.

Сажит направился к той части обоза, где стояли просторные, плохо натянутые палатки зажиточных скотоводов. Женщины у костров месили тесто, подбрасывая в огонь конские лепешки, запасы которых сушились на солнце у входа в каждую палатку. Зеленых шатров Наига видно не было. Очевидно, тот, кто унаследовал бизнес толстяка, свернул дела и ушел.

– Вот, сахиб. Вот здесь живет тот плохой человек. – Сажит нервно оглянулся по сторонам и направился к неопределенного цвета палатке, стоявшей чуть в стороне от остальных. В нескольких шагах от входа он остановился и, понизив голос до шепота, сообщил: – Его зовут Ранжит.

– Так позови паршивца, и я скажу тебе, врет он или нет.

Писарь колебался. Судя по всему, ему вовсе не хотелось выяснять отношения с Ранжитом. Наконец, набравшись смелости, он сложил зонтик, опустился на четвереньки и вполз в палатку, просевшую так сильно, что вход в нее оказался на высоте колена. Из палатки донеслись приглушенные голоса, после чего писарь торопливо выбрался наружу. Отряхнув от пыли подол своей белой рубахи, он жалобно, со слезами на глазах, посмотрел на прапорщика.

– Ранжит очень плохой человек, сахиб. Не хочет выходить. Я сказал, что его требует сахиб, но он обозвал меня плохими словами.

– Дай-ка я сам взгляну на этого мерзавца. Тебе ведь ничего больше и не надо, верно? Надо лишь, чтобы я подтвердил, он это или не он, так?

– Да, сахиб, пожалуйста. – Индиец отступил от входа.

Шарп снял треуголку, приподнял брезент, шагнул в полумрак...

И сразу понял, что попал в ловушку.

Как понял и то, что сделать ничего уже не может.

Первый удар пришелся в лоб, и из глаз как будто посыпались искры. Он пошатнулся, упал на спину, оказавшись вне палатки, и тут же кто-то схватил его за ногу и потащил назад, в темноту. Шарп попытался лягнуть нападавшего свободной ногой и раскинул руки, чтобы зацепиться за край палатки, но кто-то другой ухватил и вторую ногу. В следующую секунду на него обрушился еще один удар, и больше Шарп уже ничего не видел и не чувствовал.

* * *

– Крепкая башка у нашего Шарпи, – ухмыльнулся Хейксвилл и пнул распростертое на земле тело. Реакции не последовало. – Уснул, болезный. – Он ударил врага окованным латунью прикладом мушкета, но все равно не проломил череп. Крови, правда, вытекло много, а справа над виском обещал вырасти синяк размером с манго, но кости выдержали. – Ладно, разденьте его, – распорядился сержант, переждав очередной приступ конвульсий, преследовавших его на протяжении многих лет.