Крепость стрелка Шарпа

– Раздеть? Как это? – удивился Кендрик.

– Когда тело найдут, – терпеливо объяснил Хейксвилл, – а его рано или поздно найдут, потому что черномазое дурачье спрятать как следует не сможет, – никто не должен знать, что это британский офицер. Да и какой он офицер. Дерьмо поганое. Выскочка. Так что снимите с него одежду, свяжите по рукам и ногам и на голову что-нибудь набросьте.

Немало повозившись, Кендрик и Лоури стащили с прапорщика мундир и передали его Хейксвиллу. Сержант сразу же прошелся пальцами по швам.

– Есть! – воскликнул он, наткнувшись на что-то твердое. Взяв нож, Хейксвилл разрезал мундир, и оба рядовых, обернувшись, замерли в оцепенении: из швов высыпались десятки сверкающих камней. В палатке было темно, но драгоценности все равно блестели и переливались. – Живей! Живей! – прикрикнул на опешивших помощников сержант. – Снимайте остальное!

– Что это вы делаете? – Сажит просунул голову в палатку и как зачарованный уставился на сокровища.

– Не твое собачье дело, – рявкнул Хейксвилл.

– Это драгоценности? – спросил индиец.

Сержант выхватил штык и ткнул им в писаря. Острие остановилось в дюйме от шеи Сажита.

– Камни мои, а не твои. Ты делай свое дело, а я свое. Понял? Я взялся доставить Шарпи твоему дяде, а то, что при нем, вас не касается.

– Мой дядя хорошо заплатит за камни.

– Твой дядя – паршивая обезьяна. Ему надуть, что пернуть. Так что забудь про камни. Проваливай! – Засыпав пригоршню камней в карман, Хейксвилл обыскал остальную одежду, проверил все швы, разрезал сапоги и получил в награду с десяток рубинов, припрятанных в голенищах. Рубины были маленькие, размером с горошину, а сержант искал большой камень. – Я видел его собственными глазами! Чертов Типу носил его на шлеме. Громадный, как... Посмотрите в волосах.

Кендрик послушно провел ладонью по окровавленным, слипшимся волосам и покачал головой.

– Ничего.

– Переверни ублюдка и поищи сам знаешь где.

– Ну уж нет! – возмутился Кендрик.

– Да не будь ты таким привередливым! И свяжите ему руки. Быстрей! Не ждите, пока очнется.

Из одежды и сапог извлекли шестьдесят три камня: рубины, сапфиры, изумруды и четыре маленьких брильянта. Большого рубина не нашли. Хейксвилл озадаченно нахмурился. Не мог же Шарп продать самую главную драгоценность? Оставалось утешаться тем, что и найденное представлялось сказочным богатством. Не устояв перед соблазном, сержант разложил камни рядами на порезанном мундире.

– Как блестят, а? – восхищенно пробормотал он, перебирая жадными пальцами каждую драгоценность. Потом отложил десять камешков поменьше в одну кучку и столько же в другую и показал на них Кендрику и Лоури. – Ваша доля, парни. Берите. До конца жизни хватит. Все шлюхи ваши.

– Наверно, я все-таки расскажу дяде о ваших камешках, – пробормотал Сажит, на которого блеск драгоценностей производил гипнотический эффект.

– Наверно, расскажешь, – усмехнулся Хейксвилл. – И что с того? Я же не размазня, как Шарпи. Вам меня не поймать.

– Тогда я, может быть, расскажу капитану Торрансу. – Писарь оставался у входа, готовый при малейшей угрозе со стороны сержанта и его людей выскочить из палатки. – Капитан тоже любит камешки.

Даже слишком, подумал сержант. Узнав о сокровище, Торранс вполне мог бы устроить для Хейксвилла ад на земле и в конце концов вынудить расстаться с львиной долей богатства. По лицу сержанта пробежала серия неконтролируемых конвульсий.

– А ты, как я посмотрю, смышленый малый, а? С виду ничего такого, обычная черномазая нехристь, но в черепушке, видать, мозги, а не коровье дерьмо. Ладно, лови. – Он бросил Сажиту три камешка. – Да держи рот на веревочке, а проболтаешься – язык отрежу и съем. Уж очень мне это по вкусу. Берешь язык, чуточку масла да немного подливки. Отличная еда. – Сержант ссыпал в карман остальные драгоценности и с мрачной сосредоточенностью уставился на распростертое тело. – У него было больше. Точно, больше. – Он вдруг щелкнул пальцами. – А где ранец?

– Какой ранец? – спросил Лоури.

– Тот самый чертов ранец, что у него всегда при себе. Солдатский, с которым Шарпи не расстается. Где он?

Кендрик и Лоури переглянулись. Сажит нахмурился.

– Ранца не было. Когда он пришел к капитану, ранца при нем не было.

– Ты уверен?

– Он же на лошади приехал, – поделился наблюдением Лоури. – На сером мерине. И ранца точно не было.

– Тогда где конь? – раскаляясь от злости, вопросил Хейксвилл. – Надо поискать в седельных сумках!

Лоури потер лоб, силясь что-то вспомнить.

– Мальчонка. Точно. Он с конем оставался.

– Так где он?

– Конь?

– Чумазый.

– Сбежал, – ответил Сажит.

– Сбежал? – с угрозой переспросил Хейксвилл. – Почему?

– Увидел, как вы его ударили. Я тоже видел. Он вывалился из палатки. И кровь была на лице.

– Не надо было бить, пока не вошел, – упрекнул сержанта Кендрик.

– Закрой пасть, умник. – Хейксвилл почесал затылок. – Так куда мальчонка убежал?

– Не знаю. Далеко. – Писарь пожал плечами. – Я пробовал догнать, но он вскочил на лошадь и ускакал.

– Парнишка не опасен, – махнул рукой Кендрик. – По-нашему не говорит.

– А ты откуда знаешь?

– Я с ним разговаривал.