Крепостная маркиза

Зато Патрик в один момент словно переменил о ней свое мнение, посмотрел на Софью как-то по-другому, с уважением. Он, наверное, знал, как нелегко достигнуть такого мастерства.

— Браво, ваше сиятельство, не ожидал от женщины овладения таким искусством.

— Этому меня научил в Версале… один граф.

По губам Патрика промелькнула усмешка. Или это Соне показалось?

Ей приходилось в их небольшой компании говорить одно и то же дважды. По-русски — Агриппине, а потом переводить свои слова на французский для Патрика и Эмиля. Слава богу, что Патрику не приходилось давать пояснения на английском.

Нет, тут Соня немного лукавила. Она получала некое удовольствие от того, что свободно общалась с ними со всеми, в то время как они сами такого проделать не могли. Да и Патрик чаще всего молчал, никак своего мнения не высказывая. Соня даже порой на него поглядывала: так ли он все понял? Если, как говорят русские, молчание — золото, то этот не то англичанин, не то шотландец просто богач…

— Софья Николаевна, вы были в Версале? — вскричала маркиза Агриппина. — В самом Версале, где живет король?!

Как-то до сего времени им не удалось поговорить подробнее о похождениях Софьи, и теперь она увидела огонек зависти в глазах бывшей горничной — ну почему княжна не взяла ее с собой?! И откровенную заинтересованность в глазах Эмиля. Патрик же и так знал почти все. Кроме посещения ее графом Жозефом Фуше в отведенных Соне апартаментах…

— Скажите, ваше сиятельство, там действительно повсюду золото, как говорят? — спросил ее Эмиль. — Это богатый дворец?

Губы Патрика опять тронула едва заметная улыбка — что возьмешь с деревенщины? Это так Соня за него подумала, а гвардейца, возможно, позабавило совсем другое.

— Очень богатый! — подтвердила она. — А от золота прямо глаза слепит. Но вот что я вам скажу: жить, среди этого блеска весьма утомительно, Патрик может подтвердить…

Патрик наклонил голову в знак согласия.

— Наверное, поэтому король подарил своей жене дворец Трианон, который много скромнее Версаля.

Но все равно Марию-Антуанетту тянет к жизни простой, сельской, и ей даже нарочно построили самую настоящую деревушку рядом с Трианоном.

— Богатые от богатства к простоте тянутся, а мы от простоты к богатству, — философски заметила Агриппина.

Тогда впервые за весь вечер Патрик высказался вслух — пробормотал негромко, что человек никогда не удовлетворяется тем, что имеет. И опять у Сони мелькнула мысль, что Патрик вовсе не так прост, как может показаться на первый взгляд…

Но тут Сонины воспоминания о прошедшем вечере прервали удивленно-испуганный возглас Эмиля, спускавшегося по лестнице первым, и последовавший за ним визг Агриппины.

— Что там у вас стряслось? — спросила Соня — ей ничего не было видно за их спинами, но она поняла, что в своих предположениях действительно не ошиблась.

— Хозяин! Здесь лежит хозяин! Маркиз Флоримон… — с невольной дрожью в голосе пояснил слуга, отступая в сторону.

9

У подножия лестницы, скорчившись и отчего-то прижимая руки к животу, лежал мертвый Флоримон де Баррас.

Соня еще не успела ничего толком разглядеть.

Сначала Эмиль и Агриппина над ним склонились, а потом, оттолкнув в сторону Эмиля — как раз в этот момент Соня и увидела скрюченное тело, — Агриппина кинулась в сторону.

У Сони тоже спазмом перехватило горло. К счастью, широкая спина Эмиля опять скрыла от нее страшную картину. А княжна больше не воспевала науку логику, благодаря которой можно было предвидеть некоторые неприятности и не будучи ясновидящей.

— Не смотрите, Софья Николаевна, миленькая, не смотрите на его лицо! — закричала Агриппина, которая, отбежав в сторону, с содроганием извергла из себя содержимое желудка.

— Страх-то какой! — пробормотал Эмиль. — Это, наверное, крысы его обглодали.

Когда в первый раз Соня спускалась сюда вместе со старым Антуаном, никаких крыс они не заметили.

Правда, кроме слитков золота, им нечего было здесь грызть. А если вовсе не крысы? Вдруг в подземелье живет какое-то страшное существо? Если они не смогут отсюда выйти, то есть Соня забудет, как открывается дверь подземелья изнутри… Господи, ну почему ей в голову лезет такая пакость?!

Соня сделала над собой усилие, постаравшись выбросить из головы нарисованные взбудораженным мозгом картины, и сказала нарочно бесстрастно:

— Его надо вынести отсюда и похоронить по-человечески.

— Конечно, конечно, — согласился Эмиль. — Сейчас я принесу рогожу. Покойника надо завернуть.

Он вручил Соне факел, а сам заспешил наверх.

Потом оглянулся на нее беспомощно. И в самом деле, он тоже, как Флоримон, не сможет открыть эту самую дверь, не зная ее секрета. Соня взбежала по ступенькам и нажала на нужное колесико, застопорив его, чтобы дверь оставалась открытой.

Запах от трупа исходил смрадный, так что Соня отошла подальше. Подошедшая к ней Агриппина была не то что бледна — зелена лицом. Соня вспомнила о фляжке с напитком мадам Фаншон, которую прихватила с собой, и протянула ей. Та храбро отхлебнула приличный глоток, прокашлялась и шепотом, словно мертвец мог ее услышать, спросила:

— Где же золото, за которым он приходил?