Крепостная навсегда

— Хотя бы одним глазком увидать, как она играет роль Джульетты в Александрийском Императорском, — изводил себя Никита.

— Что ей теперь до нас — она такая знаменитая стала! — убивался Григорий.

— А не обо мне ли вы сейчас говорили? — сердечным тоном спросила Полина, бабочкой впархивая на кухню и повсюду распространяя аромат дорогих заграничных духов. — Никогда буду слишком знаменитой для вас, мои дорогие!

— Полина! Полечка! — загомонили разом мужики.

— Милая ты наша, — бросилась к ней на шею Варвара. — Ну, как там, в Петербурге? Я страсть, как люблю про балы слушать! Что князь Оболенский?

— Репетирует, и я ему условие поставила — откажусь от роли, если он перед премьерой не даст мне повидаться с друзьями.

— Родная ты наша! — снова заныли на пару Никита с Григорием.

— Солнышко мое! — расплылась в улыбке Варвара.

— Поленька! Когда же ты приехала? — на кухню медленно вплыл Карл Модестович и упал перед Полиной на колени. — Я скучал по тебе! Как столица?

— Петербург на том же месте. Император был на моем спектакле вчера вечером. Думаю, он хочет сделать меня своей любовницей.

— Батюшки Святы! — всплеснула руками Варвара, а Никита с Григорием так и просто рты поразевали.

— Глупый я, глупый! — схватился за голову управляющий. — Как я мог отпустить тебя от себя!

— А вы, Карл Модестович, как вижу, все по чужим углам скитаетесь. Так и не купили себе имение в Курляндии? — заботливо поинтересовалась Полина.

— Без тебя у меня ничего не получается, Поленька! Я — ничтожество без тебя, — рыдал Модестович, обнимая и целуя ее ноги.

— Кстати о ничтожествах, — вспомнила Полина. — Где Анна?

— Здесь я! — выскочила из-за печки замарашка Анна.

— Опять грязищу развела, тупица. Быстро убирай! — принялась ругать ее Варвара.

— Фуй, какая же она неопрятная, — брезгливо поморщился Модестович.

— А уж ленивая! — поддержал его Григорий.

— Не зря ее барин розгами стегает за плохую уборку, — закивал Никита.

— Что же вы так на бедную девочку накинулись? — участливым тоном остановила их Полина. — Не виновата она, что такой уродилась. А скажите — не она ли за меня в театре у барона играет?

— Уж лучше всю ночь кошачьи вопли слушать, чем ее пение, — отмахнулся Григорий.

— Да на ее выступление зрители все тухлые яйца извели, когда она стихотворение Жуковского читала, — пожаловался Никита.

— А разве не хотел барон освободить ее?

— У барина теперь один свет в окошке — ты, Полинушка, — улыбнулась Варвара. — О тебе все думки и стремления.

— Ах, — запечалилась убогая Анна, — никогда мне такой талантливой, как вы, не бывать!

— Запачкаешь, платье-то дорогое запачкаешь! — вскричала Варвара, видя, как растопили Анькины слезы сердобольную красавицу Полину, и она подошла к несчастной, чтобы ее пожалеть.

— Анна возьми, — протянула Полина Анне от щедрот своих одну ассигнацию. — Купи себе, что понравится.

— Благодетельница! — Анна кинулась руки ей целовать.

— Ангел! — умилились Варвара, Модестович да Никита с Григорием.

— Такова судьба, — многозначительным тоном изрекла Полина. — Кому-то всю жизнь суждено кухонные столы драить. И лишь избранные могут быть богатыми и знаменитыми…

— Полина, проснись, проснись, говорю, — раздался над ее ухом надтреснутый, глубокий женский голос.

— А?! Что?! — вскочила Полина с кровати, еще не в силах оторваться от волшебного видения.

— Если звала, то быстро говори — зачем, а то я тебя все добудиться не могла. Сон, что ли, больно сладкий?

— Сычиха! — обрадовалась Полина, наконец, разглядев ночную гостью. — А я тебя все ждала, ждала, да, видать, и заснула. А тебя никто не видел?

— Если и видели — молчать будут, боятся меня — вдруг сглаз да порчу наведу.

— А можешь? Настоящую?

— Заплати и увидишь.

— Об этом не беспокойся. Есть у меня враг, терзает, хуже зверя. Нет сил терпеть.

— Знаю, знаю твою беду, можешь имени не называть.

— Откуда знаешь?

— Прожила я на свете долго, людей насквозь вижу. А беда твоя обычная. Зависть тебя терзает. Чувство это черное, сожрет тебя…

— Не про меня разговор, — перебила ее Полина. — Сделай так, чтобы она маялась, как я маюсь. Чтобы она в сто раз сильнее моего страдала! Мне нужно сильное средство! Очень сильное!

— Эка, тебя распирает, — нахмурилась Сычиха. — А знаешь ли ты, девица, что сильное средство может и в могилу свести?

— Об этом и прошу тебя, бестолковщина! — взвилась Полина. — А я уж в обиде не оставлю! Заплачу, сколько скажешь!

— Нет, на смертельное заклятие ты меня не уговоришь. Поищи кого другого. Да и не пристало мне на старости лет под судом ходить!

— Тогда проваливай отсюда, ведьма старая! Нечего людям голову морочить! Всем расскажу, что ты никчемная колдунья!

— Да кто тебе поверит?

— Поверят, когда сама все сделаю! Когда сама порчу наведу!

— Ну, ну, девица, в добрый путь! В добрый путь, красавица! — рассмеялась Сычиха и исчезла, словно просто растворилась в воздухе.