Крепостная певица

— Ты замечательная девушка, моя милая, и я думаю, что нам с тобой никогда не следует расставаться.

Надо ли говорить, что бедняжка была вне себя от радости, услышав эти слова.

— Ты всегда будешь рядом со мной, — продолжала примадонна. — Ты согласна, Анелька?

— Только не называйте меня больше Анелькой! Дайте мне взамен какое-нибудь итальянское имя.

— Ну что ж, будь тогда Джованной. Так звали мою лучшую подругу, которую я, увы, потеряла, — пояснила итальянка свой выбор.

— Очень хорошо. Отныне я стану для вас второй Джованной!

— И вот еще что, девочка моя, — добавила Терезина. — Сначала я опасалась принять тебя к себе, беспокоясь о твоей безопасности, но сегодня тебе нечего больше бояться. Я узнала, что твои хозяева, отчаявшись отыскать тебя, отправились обратно в Польшу.

С тех пор для Анельки началась совершенно другая жизнь. Сама синьора Терезина каждый день давала ей уроки вокала, а в театре предложили выступать на вторых ролях. Теперь у нее появился независимый источник доходов и даже собственная служанка, тогда как раньше ей приходилось обслуживать себя самой. Итальянский язык она выучила в кратчайший срок и вскоре вполне могла сойти за уроженку этой солнечной страны.

Так пролетело три года, однако ни новые города, ни новые впечатления не смогли заслонить былых переживаний. В искусстве пения Анеля достигла высокой степени совершенства и даже начала превосходить в мастерстве свою наставницу, понемногу терявшую прежний голос вследствие болезни груди. Это печальное обстоятельство совершенно изменило жизнерадостную натуру Терезины. Она прекратила петь на публике, будучи не в силах выносить презрительную жалость поклонявшихся ей прежде зрителей.

Она твердо решила уйти на покой.

— Теперь ты должна занять место среди лучших современных певиц, — сказала она Анельке. — Оно принадлежит тебе по праву. Ты уже поешь лучше меня.. Стыдно признаться, но порой, слушая твое пение, я с трудом удерживаюсь от зависти.

Анелька обняла Терезину за плечи и нежно поцеловала.

— Да! Мы с тобой поедем в Вену, — продолжала рисовать блестящее будущее, уготованное ее юной подруге, стареющая певица, — в Вену, где тебя оценят и примут должным образом. Ты будешь петь в Итальянской Опере, а я — я буду всегда рядом, никому больше не известная, никому не нужная, никем не превозносимая, но зато разделяющая твой будущий триумф, Твои успехи станут повторением моих — разве не я научила тебя всему? Разве не будет твоя слава результатом и моих трудов?

Слова наставницы разожгли в груди Анельки жажду славы и успеха, но сердце ее осталось добрым и мягким, поэтому она бурно расплакалась в объятиях синьоры Терезины.

Не прошло и пяти месяцев со времени описываемых событий, как появление на сцене Венской Итальянской Оперы новой певицы по имени синьора Джованна произвело самый настоящий фурор. Фантастическое жалованье позволяло ей совершать самые невообразимые и экстравагантные траты. Высокомерное третирование ею многочисленных поклонников-мужчин только привлекало к ней легионы новых. Но даже находясь на гребне волны успеха и популярности, певица часто обращалась мыслью к тем временам, когда никому не было дела до несчастной маленькой сиротки из Побереже. Эти воспоминания позволяли ей с ироничной усмешкой на устах встречать лесть толпы и обращенные к ней восторги; изысканные комплименты почитателей она научилась пропускать мимо ушей; даже самые красивые поклонники не оставляли ни малейшего следа в ее сердце, и никакие перемены, никакое искушение не могли ни на йоту изменить ее отношения к мужчинам.

В самый разгар феерической, головокружительной карьеры на Анелю обрушилось новое, сокрушительное несчастье. После приезда в Вену здоровье Терезины начало быстро ухудшаться. Не прошло и полугода с момента воцарения новой оперной звезды на музыкальном троне, как Терезина тихо отошла в мир иной, оставив все немалое состояние своей подруге и ученице.

Опять Анелька осталась одна на свете. Несмотря на громкую славу и преимущества ее положения, прежнее чувство тоскливой заброшенности овладело девушкой с новой силой. Тяжкая потеря подорвала ее здоровье и заставила отказаться от публичных выступлений. Пение причиняло ей физические страдания. Постепенно она сделалась равнодушной ко всему, что ее окружало. Единственным утешением стала для нее помощь бедным и обездоленным, причем особую щедрость Анеля проявляла в отношении молодых девушек, главным образом, сироток-бесприданниц. Она по-прежнему сохраняла в душе страстную любовь к родимой стороне и если выбиралась в свет, то только для того, чтобы встретиться с земляками, а когда случалось запеть, пела она исключительно по-польски.