Крепостная Россия

Во время проведения реформы 1861 г. часто случалось, что полевые наделы отводились крестьянам особняком, вдали от усадеб, а непосредственно вокруг деревни располагались дворянские угодья. В этих случаях крестьянские усадьбы попадали в полное окружение помещичьих владений. Нередко кольцо помещичьей земли столь тесно сжимало деревню, что крестьянам буквально курицу некуда было выпустить. К тому же к полевым наделам крестьян очень часто отсутствовали погоны или они оказывались слишком неудобными. Как жилось в таких случаях крестьянам, хорошо описал А.И. Эртель в романе «Гарденины». Можно привести и другие факты. Так, крестьян хут. Волчьего Валуйского уезда с внешним миром и пахотными угодьями связывала единственная дорога, проходившая по земле помещика Шидловского. При крепостном праве и года три после его падения, сообщали крестьяне губернскому начальству, «мы беспрепятственно пользовались этой дорогой, но потом Шидловский запретил нам гонять скот наш на поля наши и теперь держит нас, как будто, в осадном положении». Крестьяне неоднократно предлагали Шидловскому за крайне необходимую им дорогу в четыре раза больше земли и гораздо лучшего качества. Однако помещик категорически отверг просьбу крестьян, в результате чего они продали всех своих волов и овец, а сами оказались вынужденными в барской экономии «принимать на себя работы или вовсе бесплатные, или мало оплачиваемые»[399].

«Помещики, – писал В. И. Ленин, – не только награбили себе крестьянской земли, не только отвели крестьянам худшую, иногда совсем негодную землю, но сплошь да рядом понаделали ловушек, то есть так размежевали землю, что у крестьян не осталось то выпасов, то лугов, то леса, то водопоя»[400]. Все это создало многостороннюю и чрезвычайно тесную зависимость крестьянского хозяйства от соседних дворян, зависимость, которая представляла собой живое воплощение остатков крепостной эпохи. Ободранные до нищеты крестьяне, выйдя из крепостного рабства у помещиков, после реформы попали в не менее тяжелую экономическую кабалу к тем же помещикам и их ставленникам. Безысходная экономическая кабала и отработки «… вот чем оказался на деле тот «свободный труд», призвать на который «божие благословение» приглашал крестьянина манифест, составленный попом-иезуитом»[401].

Рассмотрим теперь вопрос о крестьянских повинностях, установленных в пользу дворян Великороссийским местным положением. Одним из видов этих повинностей, как и при крепостном праве, являлся денежный оброк. Размер его определялся не только доходностью предоставленных крестьянам наделов, но и стоимостью их личности. Поэтому и после реформы 1861 г. оброк имел типичные свойства феодальной ренты.

По различным местностям великороссийских, новороссийских и белорусских губерний оброк колебался в пределах от 8 до 12 руб. за высший душевой надел. Восьмирублевый оброк был установлен для Витебской, Вятской, Могилевской, Олонецкой, некоторых уездов Казанской, Орловской, Псковской и Тамбовской губерний. Десятирублевый – для Петербургской, Московской, Ярославской, а также для отдельных имений Владимирской и Нижегородской губерний, располагавшихся по берегам Волги и отстоявших от нее не далее 15 верст. Самый большой оброк – 12 руб. за высший душевой надел должны были платить крестьяне, жившие в окрестностях Петербурга. Для остальных местностей всех трех полос Великороссийское местное положение определило душевой оброк в размере 9 руб. Из этого следует, что оброк назначался тем выше, чем больше в той или иной местности были развиты крестьянские промыслы и чем дороже ценилась личность крепостных крестьян. Если помещик отводил крестьянам урезанные против высшей нормы участки, то оброк понижался обратно пропорционально изменению величины надела, т. е. чем меньше земли получал крестьянин, тем большую сумму оброка ему приходилось платить за каждую десятину. Это объясняется тем, что по Великороссийскому местному положению сумма оброка, установленная за высший надел, распределялась далеко не равномерно на все десятины надела. В нечерноземной полосе за первую десятину надела полагалось платить 50 % общей суммы оброка, за вторую – 25 %, остальные 25 % равномерно распределялись между всеми оставшимися десятинами надела. Например, в Мышкинском уезде Ярославской губернии высший душевой надел составлял 4 дес., оброк – 10 руб. Как распределялся оброк в данном случае? Произведем подсчет. За первую десятину Крестьянин должен был платить 5 руб. оброка, за вторую – 2 руб. 50 коп., за третью и четвертую десятины – по 1 руб. 25 коп. В среднем же на каждую десятину надела приходилось оброка по 2 руб. 50 коп. Теперь допустим, что помещик отвел крестьянину урезанный надел, всего две десятины. Какую же сумму за такой надел должен был платить крестьянин? При подсчете получается: за первую десятину – 5 руб., за вторую – 2 руб. 50 коп., всего 7 руб. 50 коп., а в среднем за десятину 3 руб. 75 коп., тогда как при наделе в 4 дес. – только 2 руб. 50 коп. Так обстояло дело в нечерноземной полосе.