Крепостной (СИ)

Руководитель химической лаборатории «Павловского механического завода», как ныне называли «Павловские механические мастерские», смущенно покосился на Даниила и вздохнул. Данька же в ответ неодобрительно покачал головой. Ну что за привычка — пробовать на вкус любую химическую дрянь. Он тут, значит, изгаляется — вытяжки делает, лабораторные шкафы с фильтром, взрывобезопасными лампами лабораторию оснащает — а его главный химик ничтоже сумняшеся всякую дрянь в рот тянет. Сдохнет же придурок! И дело не в том, что сейчас любой более-менее толковый химик — жуткий дефицит… уж одного-то нашли бы. Просто жалко дурака. Потому что Карл Клаус — не только толковый химик и прирождённый экспериментатор, но и очень неплохой человек. Даром что остзеец…

— Ладно, что там по спичкам?

— Вот, — Клаус вытащил из кармана рабочего комбинезона почти привычный коробок, отличающийся от тех, которые помнил бывший майор, только размерами — во-первых, в этом было не около полусотни спичек, а полная сотня, плюс каждая отдельная спичка была раза в два толще и, соответственно, длиннее привычной ему. Потому что лущильный станок мог производить шпон, который потом и распускался на спички, только такой толщины.

— Ты что, его лично в кармане, что ли таскал? — изумился Даниил.

— Вы же сами, Ваша милость, говорили, что до начала массового производства следует стараться сохранять состав и ключевые технологии втайне. А лучше всего это делается в том случае, когда круг посвящённых максимально ограничен. Поэтому я решил этот этап испытаний провести лично. Тем более, что особенной опасности для меня с новым составом головки не было, — спокойно ответил Клаус.

Данька покачал головой…

Дело в том, что большой проблемой первых образцов «фосфорных спичек», с которыми они начали экспериментировать, была очень большая чувствительность головки к трению, отчего они загорались даже прямо в коробке. Когда тёрлись головками друг от друга от тряски. Происходило это потому, что в этих самых первых образцах использовался белый фосфор. Просто потому, что никакого другого на тот момент не было. Так что Волкову с Клаусом пришлось изрядно помучиться, прежде чем они научились делать из обычного белого фосфора тот самый неведомый «красный», который требовал от них их работодатель. Эксперименты заняли полтора года, прежде чем, при очередном из них — с нагреванием белого фосфора в атмосфере углекислого газа, удалось получить то, что требовалось. Ещё год потребовался для отработки технологий массового получения данного вещества, а также доведения до ума конструкции машины для нанесения химического состава на деревянную палочку… и ожидания, пока будет изобретён лущильный станок. Что и произошло в этом году. Причём, к удивлению бывшего майора, уверенного, что в текущем времени все технологические изобретения, не связанные с ним самим и его заводом, делаются где-то на Западе, случилось это в Российской империи… Нет, утверждать что ничего подобного ранее где-то изобретено не было, он бы не взялся — может что-то и было, но все усилия торговых агентов по поиску любого образца рабочего лущильного станка, предпринятые ими как минимум в девяти странах — Великобритании, Франции, Австрии, Италии, Пруссии, Баварии, Вюртемберге, Швейцарии и Швеции никаких результатов не принесли. Нужного ему станка никто не выпускал… Поэтому, как только из Вольного экономического общества пришло письмо, в котором сообщалось, что в Ревеле широкой общественности был представлен образец станка, похожий на то, что он так долго искал — Даниил подорвался и рванул в Ревель.