Крепы

— Чего вы еще от меня хотите? — вместо «алло» спросила на том конце старуха.

— Вы слушали радио? — сказал отец.

— Нет! — Судя по голосу, ей было вовсе не до посторонних разговоров. — Я прошу вас, позвоните завтра. Я занята. Нужно же совесть иметь!

— Хорошо, — согласился Алан. — Не вешайте трубку. Одну секунду… — Он никак не мог найти подходящих слов.

Алан старался не смотреть на мальчика, не думать о нем. Он хотел объяснить этой женщине, что положение очень и очень серьезное, что с этим не играют, что все это крайне опасно, и не знал, с чего начать. После длинной паузы он сказал:

— Вы должны это знать. Наш самолет… Самолет, на котором мы с вами утром прилетели, разбился.

— Простите, не пойму я вас что-то. Какой самолет? — удивилась проклятая старуха.

— Его перегоняли на другой аэродром, — сказал он. — Возгорание в воздухе. Пассажиров на борту не было — только экипаж. Все пятеро погибли. Вы слышите меня? — Но в трубке уже подпрыгивали неприятные звонкие гудки. — Дура старая!

Сверху из окна Олегу хорошо было видно, как подъехала к дому желтая милицейская машина. Странно… Машина никаким боком не относилась к миру мертвых. Дверь отворилась, и на крыльцо выскочил все тот же мальчик. Фары погасли. Потом погас ближайший фонарь, и в наступившей темноте машина вдруг загудела.

III

Быстро неслись облака. Ветер сносил с верхушек деревьев остатки желто-красной листвы, но внизу ветра не было, только кружились, медленно кувыркаясь, и падали на школьный двор листья. Они лепились к проволочной ограде, к деревянным, сырым после ночи столбам волейбольной площадки. Ни сетки, ни мяча — только унылые почерневшие столбы. Вокруг сплошной серый бетон и блеск жестяных карнизов. Олег носком ботинка поддел кленовый листок и слегка протащил его по асфальту.

— Вот, возьми на всякий случай, — сказал Алан Маркович, протягивая Олегу ключ от квартиры. — Иди в класс. Ничего не бойся. Завуч — мой школьный приятель, я договорился…

— Хорошо!

Крыльцо школы было почти такое же, как и там — далеко дома, но почему-то оно казалось серым и низким. Подхватив пустой отцовский дипломат, в котором лежали только три тетради и авторучка, Олег, нарочито подволакивая ноги, поднялся по этим чужим ступенькам.

— До вечера! — крикнул отец, но мальчик даже не обернулся, только брезгливо дернул плечом.

Он умышленно тянул время и спокойно шел по коридору, когда звенел звонок и все бежали в классы занимать свои места. Как сторонний наблюдатель, он пытался сравнивать, и сравнение, конечно, выходило в пользу его старой школы. Меньше суеты, совсем другое настроение. Мальчик с минуту постоял перед дверью своего класса на втором этаже и только потом постучал.

— Градов? — Учительница была высокая, тощая, в уродливых круглых очках. Скрюченной рукой она без конца оправляла узкий бордовый жакет. — Проходи… Садись. Пожалуй что вот сюда, на первую парту! Чтобы тебя видно было… Ребята, это ваш новый товарищ. Олег Градов.

— У меня нет учебников! — сказал Олег, вовсе не желая садиться на первую парту.

— Не беда!.. — Учительница, напоминающая Анну лишь цветом своего жакета, поискала глазами в классе. — Тогда сядешь к Мусиной. Мусина, поможешь?

— Конечно, Надежда Владимировна… — Девочка вскочила и поманила Олега пальцем. При этом она противно улыбалась. — И даже с удовольствием.

Это был урок математики. Минут через десять Олег понял, что материал ему знаком. Он легко мог решить любую задачу, но его не спрашивали, а эта нахальная, с румянцем во всю щеку Мусина все время подсовывала учебник, комментируя что-то шепотом.

— Да знаю я… Мы это проходили… — наконец не выдержав, прошептал он в ответ. — Скажи, какой следующий урок?

— Физика. Ты любишь физику? — У нее был горячий мокрый шепот, от которого неприятно заныло в ухе.

— Люблю… Люблю… Отвяжись ты!

Никто к Олегу пока не привязывался — ни учителя, ни ученики, и на физике ему стало смертельно скучно. Эту тему он проходил еще год назад. Он смотрел в окно на голые, теряющие последнюю листву черные осенние деревья, смотрел, как ветер закручивает белые спирали облаков, смотрел вниз, на школьный двор, вперед, на одинаковые серые и сырые башни городской застройки… И вдруг, вспомнив, сунул руку в карман и достал лепесток.

— Что это у тебя? — спросила настырная Мусина.

Олег приложил лепесток к ноздрям.

— Дай посмотреть… — Девочка протянула руку, и он чуть отодвинулся. — Ну, ты чего?

Черные скелеты деревьев дрогнули и вмиг покрылись зеленой листвой. У Олега даже закружилась голова. Панорама за окном резко преобразилась. Из бетонных башен теперь криво торчали какие-то гнилые балки, на крышах тут и там проступили островки разноцветной черепицы… Черные закопченные трубы… Какое-то белье… Какие-то разномастные флаги… Все вперемешку. Город как бы существовал сразу в нескольких временах со всеми их атрибутами.

— Дай! — Мусина схватила лепесток и поднесла его к губам.

— Дура! — сказал рядом знакомый голос.

Учитель физики, пожилой сгорбленный субъект в коричневом костюме, что-то показывал на схеме и стоял к ним спиной. Олег увидел рядом с собой знакомую грязную физиономию.