Крепы

— Ой… — сказала блаженным голосом Мусина, отнимая руку от лица. — Девочки, вызывайте «скорую помощь»…

— Нанюхались? — спросил оборвыш.

Олег приложил палец к губам, показывая девочке, что отвечать нельзя. Та посмотрела на него круглыми глазами, чуть подумала и, кивнув, уткнулась в учебник.

— А что, у вас живые с мертвыми вместе учатся? — одними губами спросил Олег.

— Нет! — сказал оборвыш — кроме Олега, никто в классе, конечно, его не слышал. — У нас вообще нет для мертвых никакой школы… У нас свобода!

— Слушай, не мешай… — попросил Олег. — Я вечером к вам зайду, ладно?

После уроков Мусина, естественно, потребовала объяснений. Она не понюхала лепесток, а только приложила к губам, поэтому ее видение продолжалось недолго и было как вспышка. Олег хотел ускользнуть, но девочка догнала его у самой ограды и крепко взяла за руку.

— Что это было? — спросила она жестко. — Наркотик? Я никому не скажу, Градов. Что это было?

— Хочешь еще? — издевательски поинтересовался Олег.

— Не знаю… Может быть… Нужно подумать. Принеси немножко завтра!

— Принесу! — обещал Олег. — Только молчи.

IV

В ярком солнечном свете деревянный дом под красным флагом был почти не виден. Напряженно вглядываясь в металлически поблескивающий гараж внизу под окном, Олег смог различить только зыбкую колышущуюся тень. Зато с наступлением сумерек гараж уплывал в темноту под разбитым фонарем, а дом, наоборот, обретал свои естественные четкие очертания; даже искры, вместе с черным дымом вылетающие из трубы, поднимались так высоко, что почти достигали жестяного края окна.

Дома, в родном городе, все было не так: все здания там, как и люди, пребывали в равном положении и путались только во времени. Никакой дискриминации! А здесь о мертвых, похоже, совсем не думают. Кажется, даже никто и не знает об их существовании рядом. Размышляя на эту тему, Олег прилег на свой диванчик. Пытался читать, но читалось плохо: мешала мысль о том, что хорошо бы сейчас не лежать вот так без толку, а спуститься во двор и познакомиться с обитателями сруба. Отец возился в своей комнате с какими-то бумагами; он был сильно расстроен и за вечер не проронил ни одного слова.

«Но если живые не думают о мертвых, — размышлял Олег, механически перелистывая страницы, — то мертвые-то о живых думают… Они и не могут иначе. Если живые не видят почти ничего, то мертвые видят и то и другое… И все во власти живых! — Он вспомнил, как беспомощны умершие, как неприспособленны, беззащитны и нелепы, и даже улыбнулся. — Только живые могут что-то строить и что-то менять. Но получается, что именно мертвые знают, что нужно делать! — Он еще подумал, что это чем-то похоже на симбиоз безногого и слепого: когда безногий сидит на плечах слепого и говорит, куда нужно поставить ногу. — Но если безногий сидит на плечах слепого, а слепой даже не знает об этом, не слышит его, а только чувствует лишний вес и инстинктивно пытается избавиться от него, сбросить с плеч?.. Если слепой считает себя зрячим? Может, им нужна помощь? А что, если меня и Анну именно для этого сюда и отправили?»

Постель под ним не прогнулась, но воздух от его присутствия наполнился движением и запахом. Мальчик в рваной тельняшке сидел на диване в ногах Олега и прикладывал палец к губам. Глаза его заговорщически блестели.

— Я сам собирался к вам зайти, — прошептал Олег. — Ждал, когда совсем стемнеет.

— А все-таки почему ты меня видишь? — спросил мальчик.

— Умный! Что в саквояже не так, ты знаешь, а почему я тебя вижу, не знаешь?

Мальчик смутился.

— Если хочешь к нам зайти, возьмешь ключ. Он слева под второй ступенькой вашего подъезда.

— Какой ключ? — удивился Олег.

— От гаража. Неужели непонятно? Чтобы к нам войти, тебе придется открыть гараж. Ты же живой, забыл? Ты же лбом стукнешься… И шум будет! — Он не сдержал улыбки. — Заходи через час. Чаю попьем.

Было слышно, как отец резко отодвинул бумаги; кажется, одна из них с шелестом полетела на пол. Он прокашлялся и стал кому-то звонить, но, набрав номер, тут же повесил трубку, потому что на лестничной площадке ударил железом лифт и в дверь позвонили. Послышались голоса. Это был школьный завуч. Алан заглянул в комнату к Олегу. Мальчик притворился спящим, и он закрыл дверь.

— Боится? — спросил неопрятный призрак.

— А ты бы на его месте?

— Не знаю… В общем, ждем тебя через час… Ключ под ступенькой, постарайся не опаздывать.

И он исчез, шагнув к окну и смешавшись с колышущейся шторой. Какое-то время Олег лежал на спине. Голоса из соседней комнаты доносились глухо — почти ничего нельзя было разобрать, но все и так понятно: во-первых, водку пьют, а во-вторых, отец пытается рассказать о том, что с ним произошло, и, похоже, занудно — от начала до конца. Потом зазвонил телефон. Дверь открылась, отец заглянул в комнату сына и показал ему на телефонный аппарат.

— Сними трубку, это по твою душу.

— Кто?

— Девочка какая-то. — Глаза отца были пьяными и мокрыми — неприятные глаза. Он их сразу отвел.

— Это Мусина! — сказал голос в трубке. — Градов, ты меня слышишь?

— Чего ты хочешь?

Она помолчала, потом сухо спросила: