Крещатик № 92 (2021)

Мескель на амхарском значит «крест». Однако площадь имеет форму полукруга. По бордюрам, словно куры на насесте, расселись нищие – жевали кат. Оборванные подозрительные персонажи. Иногда они окружали зазевавшихся «фаранджи», чтобы стащить что-нибудь из их карманов. Эфиопские карманники – лучшие в Африке. «Тренируются они так. В кастрюле с кипящей водой лежит монета, ее нужно выхватить голой рукой. Для начинающих уровень кипятка очень низкий. Постепенно уровень кипятка поднимают. Пофи вытащит монету из полной пятилитровой кастрюли и не получит ожог», – рассказывал я Ларе то, что мне месяцем ранее рассказал ее соотечественник, снимавший документальный фильм о трущобах Аддиса (за время съемок у него один раз украли телефон). Мы пересекли Мескель и вышли на проспект Менелика Второго. Менелик Второй основал Аддис-Абебу. Ему предлагал купить партию европейского оружия приехавший в их Харар французик Артюр. «Наверняка, Рембо тоже поднимался к дворцу Менелика по дороге, по которой мы сейчас поедем», – сказал я Ларе, пока мы ждали автобус. «Значит, мы едем во дворец? Я читала о нем. Самое первое здание Аддиса. Построено, кажется, в 1881-м году. Только я не знала, что этот дворец посещал Рембо». Мы сели в автобус, который направлялся в район Арат Кило. Арат Кило с амхарского переводится «Четвертый километр», то есть это четвертый километр по дороге от дворца Менелика Второго. «Вдоль этой дороги разрастался первоначально Аддис», – сказал я, прикрыв собой Лару от остальных пассажиров, чтобы у нее ничего не стащили. Кроме нас, в автобусе не было ни одного «фаранджи». Большой автобус, муниципальный транспорт. Плату взимал кондуктор, сидевший в застекленной будке в середине салона. Плату ему передавали через крошечное окошечко. Он протягивал – черная худая рука в отверстие – билеты, на которых была пропечатана их стоимость. Со мной заговаривали эфиопы в чистой и отглаженной одежде. Кто-то спросил: «Не страшно в автобусе? Лучше ехали бы в такси». Я улыбнулся: «Чем фаранджи хуже хабеши (эфиопов)?» Весь салон засмеялся, женщины и мужчины стали одобрительно хлопать меня по плечу. Я следил, чтобы никто не хлопнул по карманам. Крепкие липучки моих тактических брюк не были гарантией, что ловкие карманники ничего не смогут из них вытащить. Когда мы вышли на Арат Кило, я проверил карманы – ничего не украли.

«Остался один автобус?» – спросила Лара. «Да, одна маршрутка». Подъехал миниавтобус, мы втолкались в салон, успели разместиться на креслах. Пацан-кондуктор вытягивал длинные ручищи через весь салон, чтобы собрать плату.

От последней остановки мы поднимались по горному серпантину через рощи эвкалиптов километра полтора. Навстречу нам спускались женщины, сгибавшиеся под охапками хвороста – вязанки тонких сухих эвкалиптовых веток. На вершине – пивная, за ней новая церковь Марьям Энтото, построенная в 1980-х годах, а рядом круглый побеленный домик с соломенной крышей и очень простым железным крестом – первая православная церковь Аддиса, построенная по указанию Менелика Второго. Мы зашли в круглую церковь. «Это русская икона, подаренная Россией Менелику. Эфиопы мне рассказывали о ней. Очень ее почитают», – я указал на внушительную икону с изображением Богородицы с Христом на руках. Над нимбом стояла подпись на греческом « ». Дальше по дорожке мимо квадратной колокольни – и вот два овальных, похожих формой на листья ката, просторных здания с соломенными крышами. В одном, второй этаж которого опоясывал балкон из плохо подогнанных досок, Менелик Второй жил с женой, прислугой и охраной. Монаршья пара занимала весь второй этаж. Отдельная просторная комната для него, отдельная – для нее. Шикарно по африканским меркам той поры. Охрана и слуги спали вповалку в общей комнате на первом этаже. Только для оружия отводилось отдельное помещение. Второе здание предназначалось для государственного совета; он собирался и заседал, когда требовалось правителю. Во втором здании также располагался магазин: на вмурованных в стену коровьих рогах развешивались сумки с товарами. Имелся отдельный домик для гостей. «Когда я его увидел в первый раз, подумал, что это сарай для хозяйственной утвари», – мы с Ларой обходили тесное прямоугольное помещение без окон. «Вроде бы именно в этом сарае-гостинице проживал Рембо, когда приехал в Аддис, чтобы договориться с Менеликом о поставках европейского оружия», – рассказывал я.

Из Аддиса Рембо вернулся в Харар, где устроил штаб-квартиру своего оружейного бизнеса. Оттуда он рассылал письма с указаниями и просьбами, а также очерки в газету «Египетский Босфор». Мы с Ларой договорились, что она поедет в Харар в пятницу, а я догоню ее в субботу, завершив свои срочные дела. «Даже если у нас будут разные комнаты, мы все равно будем спать в одной постели».