Крещатик № 94 (2021)

* * *

в кр'yжке железной подпрыгнув, вода

прыгает снова, и на проводах

копится каплями; капли ползут

как поезда – те, что письма везут

от разлюбивших – не любящим: там

дождь начинается, бьёт по цветам

ТРИ ПЕСНИ

1

идут солдаты

трам-прам-брам

идут монахи

храм храм храм

идут сапожки

хруп-пип-хром

всем понемножку

гром гром гром

пуля солдата

не бери

похоть монаха

не бори

г'oре сапожкам

плюх-хлюп-грязь

всё понемножку

зря зря зря

2

кол'oтится лодочка

о серый причал

ангельское воинство

в березняк сквозит

а другое воинство —

ельником сырым

…ночь качает лодочку

а там день кричит

чт'o я буду буду ли

баю-баю где

и когда разбудят нас

для новой земли?

в одной чаше пепел сор

кость и яма лжи

а в другой горят водой

камни-голыши

и ч'aши качаются

баю-баю-бай

кол'oтится лодочка

спит день

ночь не спит

3

плуги

флаги их – грачи

их ван Гоги – силачи

едут в нашем балагане через дождика лучи

о'бручи

«ад и обратно»

львы летучего ума

едут как слепые пятна через спящие дома

через

крышу небосвода

и свобода впереди

слёзы распирают грудь, и цепи рвутся на груди

* * *

с камнями в карманах идёт жонглёр

за синими днями как война

с тяжёлой слезой посреди груди

когда она выйдет – он умрёт

о Франция мысли и листвы —

всё в тебе ползёт-поёт!

летучие тучи, шерсть огня

небесного, как в следах колёс

когда время вышло и пришло —

одно и есть что свет слёз

планета Земля – как в руке земля

и морось вслед дрожи звёзд

* * *

что ты видишь как лесное

как лесное лицо это – стог снега

это – сноп зноя

это – цепь, на которой сидит лист-царь

отвернуться угнаться

обознаться уткнуться —

в всё чужое родное

только и биться

превращаясь в просветы – не дыша, зная

* * *

эх ты!

зерно-человек!

сколько у тебя, быка, было

мешков одной мысли!

а пошёл сквозь песок времени

как вот я

не спеть и песни

похожей на любую

на ничью песню —

которую поёшь

как это объяснить? —

как бы… дуя в пустое

зная

впустую

Александр МОЦАР

/ Киев /

ТЫЛ

Хроники нового времени

Моему брату Сергею

Меланхоликом становишься, когда размышляешь о жизни, а циником – когда видишь, что делает из нее большинство людей.

Эрих Мария Ремарк «Три товарища»

Почти все ситуации и разговоры в этой повести – это невыдуманные реалии лета 16-го года. Я, конечно, понимаю, что зафиксированные мной здесь положения не разворачивают полной картины происходящих тогда событий, в Киеве в частности и в Украине в целом, но это то, что видел и слышал именно я. Медиа-реальность большинства. Вера националистов и сепаратистов. Противостояние. Всё это останется на полях этого рассказа. Здесь несколько бесед небольшого круга людей. О них ниже. Итак:

Он смотрит на мокрую скользкую брусчатку, которая переливается, мигает, веселится отражающимся цветным неоном. Вечер, суета перед праздником. Ветер отталкивается от стен, меняет направления, напрягается мелкой дрожью в моросящей влаге, которая не может решиться, быть ей снегом или дождём. Вокруг шаги, тени, голоса – всё то, что давно не интересует его. Люди в его сознании перестали удивлять и стали говорящим потоком, изображением на общем экране, с которым нельзя поговорить. Кто-то за спиной громко произносит его имя, он подымает голову и невнимательно, рассеянно оглядывается по сторонам – лица, спины, взгляды. Он всматривается в людскую массу и никого не видит. Цветные, серые, разные они идут мимо него плотным, целеустремлённым речитативом, обсуждая друг друга.

Из подземки метро «Театральная» выходит пара с букетом цветов и направляется ко входу в театр. Там суета перед тремя звонками. Люди встречаются, дожидаются, топчутся на месте, говорят по телефону, с телефоном, с людьми, с голосами людей. Перед афишами мужчина нервно выговаривается перед молодой женщиной, та, улыбаясь, смотрит мимо него. В её улыбке явная угроза. Мимика человеческих отношений.

Телефонный звонок отвлекает его от невольных наблюдений. Он недовольно морщится и отвечает, после короткого разговора идёт вниз по улице Хмельницкого к Крещатику. Навстречу ему идут две симпатичные девушки в костюмах 19 века. Яркие юбки, меховые шубки, шляпки, перчатки, улыбки. У них лотки, на которых конфеты и цветная полиграфия. Он берёт конфету и флаер, благодарит и смотрит на уходящих красавиц. Только сейчас его накрывает ощущение скорого праздника. На здании ЦУМа светящейся гирляндой выложены цифры наступающего года – 2014. Он выходит на Крещатик.

Палатки, костры в железных бочках, кордоны, нервный, весёлый накал неподчинения. По телефону его ориентируют друзья, и скоро он полностью окунается в атмосферу протеста, беспорядка, где люди говорят матом и лозунгами, где есть враги и герои. Он невнимательно слушает последние новости в зоне оппозиции и с удовольствием принимает флягу с коньяком. Глоток, еще глоток. Рядом потянуло сладковатым дымом марихуаны. Люди шумно договариваются о совместной встрече Нового года.

Из поддонов делают сцену, на которой ему сегодня предстоит выступать. Вечер гражданской лирики. Несколько фотографов, знакомые, незнакомые лица, безликий корреспондент немецкого радио. Короткое бессмысленное интервью.