Крещение Новгорода. Часть 2

Казалось странным, что Вахрамей говорил это даже с некоторой гордостью, но Вольге только предстояло ещё разузнать о его разрушительных планах. Наступили долгие дни ожидания и попыток хоть что-то выведать, которые не увенчались большим успехом и лишь сильно встревожили Святослава.

Глава 18.

Сорочинская гора.

В походе Будислав старался держаться ближе к Василию Буслаеву и постоянно приставал к нему с разговорами.

– Вахрамей очень коварен, – твердил он, – на твоём месте я бы не отдавал ему клинок Сорочинского Мастера.

– Таков наш уговор, – сухо отвечал Василий, – мы должны выполнить все условия.

– Белый Волк не должен получить этот меч. Ты вложишь ему в руку мощнейшее оружие, с которым он будет непобедим.

– Так ты хочешь, чтобы я уничтожил этот меч-кладенец?

– Уничтожил? – лицо чародея исказилось в тревоге, – ты не понимаешь, богатырь, этот меч может не только усилить Вахрамея, но он же может и остановить его. Я не уверен, но думаю, против этого оружия не устоит даже Кощей Бессмертный, настолько оно мощное.

Василий серьёзно задумался над его словами. И всё же, компания этого предателя его не радовала, и воевода с трудом скрывал своё презрение к нему. Он утешал себя тем, что идёт на всё это ради великой цели. В голове звучали слова матери: «Знаю, что тьма идёт за тобой по пятам, а потому благословляю вас на благие дела, а на злые дела своего благословения не даю».

Авдотья, дочь Вахрамея с первого же дня отказалась от повозки и ехала верхом, как мужчина. Её кожаные штаны и кожаная куртка, открывающая белую шею и часть грудь, а так же пушистые тёмно-рыжие длинные волосы, распущенные или убранные в хвост вызывали в богатырях самые будоражащие кровь желания. Одни за это начинали ненавидеть ведьму, другие, напротив, стали преклоняться перед ней и стараться всячески угодить. Садко был из числа вторых и с первых же дней пытался разговорить красавицу.

– Твой отец заплатил слишком большую цену за победу над своим врагом, – говорил он как-то, – я бы ни за что никому бы не отдал такую красоту, тем более такому, как этот Будислав.

– Красота – это великая сила в умелых руках, – надменно отвечала Авдотья, при этом кокетливо улыбаясь. – Она может и спасти, и погубить.

– Да, ради этого стоит погибнуть, – улыбался Садко, придерживая своего коня, чтобы полюбоваться на девушку сзади, а затем снова догонял её. Сотни глаз следили за ними, особенно за ней. Авдотья хоть и вела себя высокомерно, но всё-таки открыто флиртовала и улыбалась богатырю. Она знала, что многие из тех мужчин, что находятся рядом, уже готовы были отдать всё, что у них есть, чтобы завладеть ей. Фея чувствовала их слабость и свою власть над ними и была довольна собой. Авдотья флиртовала с богатырями и забавы ради даже ссорила их между собой. И всё же, больше всего внимания она уделяла Садку, и за это многие вскоре начали его тайно ненавидеть. Она позволяла ему проводить долгие часы рядом с собой, смешить её и даже помогать ей спускаться с лошади. Будислав смотрел на это ревнивым, испепеляющим взглядом. Иногда он даже выглядел невероятно измученным и печальным. И всё же, волшебник не забывал о свой главной цели, и когда вдали уже показался возвышающийся над землёй склон Сорочинской горы, вновь заговорил с воеводой:

– Я хочу просить тебя кое о чём, богатырь, – вымолвил Будислав.

– Опять про меч Сорочинского Мастера?

– Нет… то есть, да, но не про это. Я хотел спросить твоего разрешения самолично убить Сорочинского Мастера, его собственным мечом.

– Ты так ненавидишь своего вождя?

– Я всех там ненавижу. Они все были несправедливы ко мне столько лет. Позволь мне сделать это, воевода, ни о чём больше не прошу.