Крещение огнем. Алтарь победы

– С помощью ваших ясновидящих и психотехнологий? – Писатель вопросительно поглядел в глаза Наставника.

– Да, конечно. Но первичный отбор можно делать более простыми методами. Я называю их «соблазн жвачки». Хотите, расскажу вам одну историю?

И Сергей Васильевич поведал гостю об одной из мрачных и унизительных эпизодов истории СССР. Все произошло в 1974-м. Тогда советский обыватель сходил с ума по жвачке в ярких упаковках. Ее в Союзе начнут производить только в 1977-м, а до того она почиталась как символ «крутости», как атрибут западной, заманчивой и обильной жизни. Естественно, резинка была страшным дефицитом, который привозили из загранкомандировок либо покупали у фарцовщиков. Так вот, в семьдесят четвертом в Москву приехала молодежная сборная Канады по хоккею – играть матч с советской молодой командой. Приехали и канадские туристы-болельщики. Им отвели целый сектор на крытой хоккейной арене. Кажется, в Лужниках. Матч начался. Но когда он подходил к концу, канадцы стали бросать в секторы с нашими болельщиками упаковки жвачки. Совет–ские болельщики, позабыв о хоккее, устроили драку и давку, стремясь схватить брикеты. О национальной гордости вмиг забыли. Канадцы защелкали фотоаппаратами, засверкали вспышками – они запечатлевали творящееся позорище. То, как русские варвары за «железным занавесом» дерутся за упаковки несчастной жвачки. Потом эти фото обошли западные газеты и журналы. Но дело было в другом: испуганная творящимся, администрация стадиона выключила свет. Все внезапно погрузилось в кромешную тьму. Давка стала панической. Множество людей погибли в ней и получили увечья.[29]

– Н..да, – потер пальцами переносицу Писатель. – Трагедия. Но вполне объяснимая. Система не могла дать людям жвачку – и они превратились вот в такое стадо…

– Да нет, Аркадий Борисович, дело куда сложнее, – ответил Наставник, и глаза его на миг стали жестокими, колючими. – Вы правы: обыватель имеет право на жвачку. Как и на многие другие прелести потребительского общества – жвачка здесь олицетворяет все их: джинсы, магнитофоны, «тачки».

– Естественно. Люди имеют право жить хорошо, – осторожно произнес Писатель.

– Вы и здесь правы. Мы дадим обывателю его жвачку. И бананы. И джинсы. И колбасу сорока сортов. Дадим обязательно. Но мы не должны пускать к власти тех, кто готов за эту дребедень забыть о национальной гордости, о своей великой стране, о многих миллионах тех, кто погиб, защищая и строя СССР, – и превратиться в стадо. Случай с той жевательной резинкой – это возможное поражение нашей страны в «холодной войне», изображенное в миниатюре. Нам нужны те, кто равнодушен к жвачке, тот, кто желает победы. Кому просто стыдно унизиться в глазах иностранцев. Им – власть, им – слава. Остальным – жвачка. И положение вечных подчиненных, подданных по отношению к тем, кто неизмеримо их выше. И высшие в конце концов обеспечат им жвачный «рай». И смогут поднять их человеческие качества на новый уровень, воспитают их детей. Да-да: мы отберем у них детей, товарищ писатель, – как в ваших «Гадких утятах», если не ошибаюсь. Уведем детишек от жвачных родителей в удивительный мир грядущего.

Вот вам самый простой способ первичного отбора. Кинь перед советской толпой жвачку и посмотри, кто кинется за ней, а кто останется на месте. И среди тех, кто остался, ищи нужных тебе людей.

Я ведь неслучайно привел вам этот пример. Мне самому много лет назад довелось стать свидетелем подобного случая. У одного из монументов памяти тех, кто пал в войне с Гитлером, стояла пионерская дружина. При полном параде – в пилотках, со знаменами и барабанами. А рядом, у интуристов–ского автобуса, была группа иностранцев. Они, посмотрев немного на памятник и пионеров, сели в автобус. Но один из них, когда машина трогалась, выбросил из окна пригоршню жвачных пластинок в яркой упаковке. И тогда пионеры, побросав горны и знамена, кинулись к этой пригоршне, устроили драку.

Бросились почти все. За исключением всего нескольких ребят…

Наставник на миг замолчал. Давнее событие вновь пролетело перед его внутренним взором, наполняя душу стыдом, горечью и болью. Он снова увидел лобастого, крепкого мальчика, что стоял среди валяющихся флажков, горнов и барабанов, сжимая кулаки от бессильной ярости. Они тогда встретились взглядами – и Сергей Васильевич увидел в глазах пацаненка такие ярость и стыд, что дух захватило. Он понял: перед ним – такой же.

Он потом не поленился узнать, как зовут этого мальца, в какой школе и в каком классе он учится. Он тогда еще не знал, что тот пионер вырастет в его помощника и друга. В того самого Андрея, что додумался до идеи снести нефтяную промышленность Саудовской Аравии ударами неядерных крылатых ракет.

Повинуясь некоему порыву, Наставник поведал Писателю и этот эпизод.

– «Жвачка» может быть в разном виде, Аркадий Борисович, – продолжил Сергей Васильевич. – Например, в Высшей школе КГБ курсантам перед выпуском показывают порнографический фильм. В общем зале. И тот, кто не удерживается от комментариев и сальных шуточек, за рубежом работать никогда не будет.