«Крещение огнем». Том III. Алтарь победы

Нет, эту массу надо держать в кулаке, приучая к нормальным мыслям, заставляя пахать на своих детей в монастырях и школах воинов, в кадетских и морских корпусах. Ходячие желудки не должны править страной и голосовать на выборах. Из этой массы еще предстоит вылепить великую нацию. И это мой, русский, народ, который я люблю так, как отбившееся от рук дитя…

Чтобы успокоиться, Верховный потянулся к пульту мин–ского «Горизонта» и усилил звук телепередачи. Шел видеофильм из цикла «Лед и пламень» – творения молодых интеллектуалов с абсолютно новыми для страны взглядами. С такими, что (и Верховный знал это из оперативных данных спецслужб) бросают в дрожь весь привычный для недавнего советского человека бомонд – всех этих Булата Окуджаву и Олега Табакова, академика Лихачева и писателя Фазиля Искандера. Эта молодежь несла в жизнь что-то грозное и свежее, как солнечный морозный день. И это что-то завораживало самого Верховного.

На этот раз передачу вел Алексей Широпаев, посвятив ее недавно умершему за рубежом режиссеру Андрею Тарковскому. Много лет Тарковский служил знаменем для диссиденствующей столичной интеллигенции. Верховный хорошо знал этот тип людей – вечные неопрятные неудачники, лелеющие солженицынский «Архипелаг ГУЛАГ» где-нибудь в глубине книжных полок, вечно слушающие по ночам «Голос Америки» и пылающие ненавистью ничтожества – ненавистью к Империи. Любители бредней академика Сахарова, считающие Америку воплощенным раем земным, теперь они лишались своего знамени.

На экране документальные кадры перемежались сценами из тарковского «Сталкера», яростные пассажи бас-гитар перетекали в вагнеровские аккорды, а картины Васильева чередовались с древнеарийскими мистериями.

– Андрей Тарковский. Казалось бы, что может быть более далекого от Почвы в ее балалаечном понимании? – гремел голос Широпаева. – Да, именно так и воспринимается Тарковский благостными почвенниками на «прямой пробор» – как нечто чуждое, почти инопланетное. В действительности Тарковский – художник подлинно сакральный, священный, почвенный. Неизмеримо более почвенный, нежели иные патриотические творцы, в последнее время не кажущие носа из своих лубочно-«русских» избушек. …Фильм «Сталкер» – о посвящении, о пути к Почве – к Почве не в клюквенном, а в священном смысле этого слова… …Дымные, пасмурные горизонты мегаполисов. Угрюмое, будто опаленное огнем, бедное жилище. Здесь живет Сталкер. По законам этого мира, по законам Системы он – люмпен, человек дна, презренный отщепенец. Но с позиций Высшей Реальности он – носитель Посвящения, Хранитель Священного Знания, сокровенными путями инициации уводящий из Системы непокорных. В некую Зону, к Почве, к Тайне. Сталкер – не доходяга-неудачник. Он – Избранный, духовный повстанец, «партизан». Тут, в чудовищном железном мегаполисе – именно тут! – обретаются те, кто хранит тайные нити маршрутов посвящения-инициации. Нити маршрутов, протянутые в страшных ночах под автоматными трассами патрулей, сквозь огонь и воду, металл и грязь. Система не пускает в Зону, в область Истины, не пускает к Почве. Дыхание автоматного ствола, дыхание смерти сопутствует Посвящению.

В фильме есть сцена: Черный Пес, Анубис, ложится в изголовье спящего Сталкера, как бы подтверждая этим законность его Посвящения, которое в принципе немыслимо без «памяти смертной».