Крещение Руси

После крещения князя Владимира совершилось его бракосочетание с Анной. Ближайшим результатом этого явилось присвоение Византией русскому князю титула «цесарь». В некоторых греческих источниках он после этого именуется «могущественным василевсом» [См. V, 4, с. 578], что уже приравнивает его по титулу к византийским императорам. В Киеве впоследствии чеканились серебряные монеты с надписью «Владимир на столе» (престоле), где он изображался в царской короне со скипетром в руках [II, 12, с. 386]. Не так давно на стене Софийского собора в Киеве была обнаружена надпись XI века: «В (лето) 6662 (1054. - Авт.) месяца февраля 20 успение царя нашего...» [II, 12, с. 419] (Ярослава Мудрого - сына князя Владимира. - Авт.).

Такая своего рода «передача» чести и власти Византии Русской земле началась как нельзя более своевременно: в XI веке крестоносцы сокрушали и без того слабые устои империи, могущество ее быстро шло на убыль, пока в XV веке Византия совсем не перестала существовать как государство...

Наследуя честь и славу Византии, Русь тем самым становилась великой мировой державой. И становление это началось, как видим, с 988 года и можно было не опасаться даже канонической подчиненности Русской Церкви Константинопольскому Патриарху, так как она уже не могла повлечь за собой превращения русского государства в вассала империи. Юрисдикция Константинополя оказывалась чисто церковной и выражалась только в поставлении (утверждении) русских митрополитов в Царьграде.

Набег князя Владимира на Херсонес завершил собою эпоху нападений Руси на Византию, сосредоточив и выразив собою с предельной ясностью скрытую до времени духовноисторическую цель этих нападений. Как и набеги на Сурож, Атастриду и Константинополь (860), он имел ту же последовательность событий: набег - чудо - крещение - освобождение пленных (Херсонес был сразу же отдан Владимиром Византии как «вено» за царевну Анну). В то же время нападение Владимира кончилось тем, чем и должна была кончиться вся эпоха «задеваний» прекрасной соседки - бракосочетанием (и в буквальном, и в переносном, духовном, смысле). Русь уневестила себе Византию, а сама через это уневестилась Христу! Вот духовно-исторический смысл 988 года...

«После всего этого, - говорится в нашей летописи, - Владимир взял царицу, и Анастаса (того самого «протопопа», который помог ему овладеть Херсонесом. - и священников... с мощами святого Климента (Папы Римского, мощи которого частично должны были остаться в Херсонесе после того, как их нашли и в большей части увезли в Рим равноапостольные Кирилл и Мефодий. - Авт.), и Фива, ученика его, взял и сосуды церковные и иконы на благословение себе». В сопровождении дружины, бояр, духовенства князь Владимир двинулся к Киеву.

Образно и правдоподобно описано это необычайное шествие в современном Житии князя Владимира: «Впереди великокняжеского поезда с частыми молебнами и несмолкающими священными песнопениями несли кресты, иконы, святые мощи. Казалось, сама Святая Вселенская Церковь двинулась в просторы Русской земли, и обновленная в купели Крещения Святая Русь открывалась навстречу Христу и Его Церкви» [V, 4, т. 3, с. 579].

Наступило поистине незабываемое «утро» Крещения Руси...

Придя в Киев, князь Владимир-Василий прежде всего крестил двенадцать своих сыновей в источнике, получившем навсегда название Крещатик. Вместе с ними крестились некоторые бояре, вероятно, из тех, кто не был в Херсонесе [II, 9, т. 1, с. 9]. Одновременно князь повелел везде сокрушать идолов» Пантеон кумиров на княжеском дворе был снесен с лица земли. Перуна с серебряной головой и золотыми усами было приказано, привязав к хвосту лошади, стащить в Днепр, молотя палками для публичного поругания, а затем провожать до порогов, чтобы никто не мог вытащить и взять его. Там идолу привязали камень на шею и утопили. Кануло в воду русское язычество... Со слезами и стонами провожали его те, кто еще не видел: духовного света новой веры [I, 1, с. 131 - 133].

А меж тем православные пастыри начали в Киеве всенародные проповеди, призывая людей ко крещению. Многие охотно принимали христианство, были колеблющиеся, некоторые упорствовали. Возможно, это и побудило князя Владимира назначить день всеобщего крещения киевлян. По городу был оглашен указ: «Если не придет кто завтра на реку, будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, - противен мне да будет». «Услышав это, - говорит летописец, - с радостью пошли люди, ликуя и говоря: “Если бы не добро это было (т. е. крещение и вера. - Авт.), то не приняли бы этого наш князь и бояре”». Пусть все было не столь идиллично, как может представиться из описаний летописца, пусть некоторые крестились из страха перед княжеским указом, но ликование было, безусловно, настроением большинства, определив атмосферу радостного ожидания грядущего великого торжества.