Крест

Вот теперь она знает, что такое страх не за себя. Когда сотни мыслей, одна хлеще другой, а кажется, что голова пустая. Лариса даже сидеть не могла. Вертелась возле окна, выглядывала, привстав на цыпочки: какой осел придумал сделать подоконник на уровне ее груди! Дед явно промахнулся с архитектором. Вообще, здание ей не нравилось. Нелепое рядом с маленькими двухэтажками. Раскрашенное в коричневое и желтое, с узкими амбразурами окон, оно почему-то ассоциировалось у нее с тюрьмой. Но выглядело, надо признать, монументально. Окна кабинета Крестовского на пятом этаже выходили во двор, который был полностью превращен в автостоянку. Насколько Лариса понимала, в нарушении всяких санитарных норм: машины стояли прямо под окнами жителей дома напротив. Крестовский уже давно не утруждал себя соблюдением этих норм, он просто покупал себе новые, нужные ему.

Лариса плюхнулась в кресло. Все – таки какая сволочь это Севка! Волчонок! А она спала с ним! Хотя, при чем здесь это? Детей с ним заводить она не собиралась. Лариса вообще считала, что в этом городе нет такого, от которого бы хотелось ребенка.

Слава Богу, она успела дозвониться! Эта овца Катя, пока до нее не дошло, насколько дело серьезное, не давала ей номер его мобильного! Вот случись с ним что, она бы ее убила! Что же он не едет? А, собственно, где он? Она даже не спросила у этой куда он уехал! Лариса нажала кнопку громкой связи.

– Зайдите.

Секретарша вошла через несколько минут, нарочито медленно переступая тонкими ножками. «Ну ладно Лизка отцу «вешалку» подсунула, Дед-то где это чудо откопал?» – подумала Лариса, глядя, как та стоит перед ней, слегка покачиваясь на высоких каблуках.

– Принесите кофе! Кстати, куда уехал Евгений Миронович?

– Не имею понятия, – девушка поджала губы и усмехнулась одними глазами. Лариса тут же поняла, что та прекрасно знает, куда уехал шеф.

Из приемной послышался какой-то шум. Катя быстро выбежала.

– Ой, Евгений Миронович, как хорошо, что все в порядке, – услышала Лариса ее щебет.

– Иди домой, Катя, – Голос Крестовского звучал устало.

– А как же… Я же…

– Я сказал – домой! – Крестовский повысил голос, – Быстро! Очень быстро!

Хлопнула дверь, ведущая из приемной в общий коридор, и все стихло. У Ларисы перехватило дыхание.

Крестовский постоял около стола секретарши, пытаясь отдышаться. Нельзя показывать слабость, никак нельзя. Он шагнул в кабинет. «Господи, да понимает ли она, что она для меня сделала?», – подумал он, взглянув на замершую в напряженной позе Ларису. Он глубоко вздохнул и улыбнулся.

– Смешно? – спросила она как-то уж очень спокойно.

– Ничего же не произошло, – пожал он плечами, – благодаря тебе, моя спасительница!

Крестовский попытался говорить весело.

– Тебя могли убить, – она встала с кресла.

– Ну, невелика потеря! Одним олигархом меньше…

– Тебя могли убить, – повторила она твердо, сделав к нему один шаг.

Он только сейчас заметил, какое бледное у нее лицо. Он чувствовал, что сильно замерз. Как-то очень неправильно – изнутри. В желудке, как ему казалось, лежали уложенные кирпичики льда, которые еще и причиняли боль острыми уголками. А вот ладони горели. И лицо горело, предательски выдавая его состояние. Он никак не мог понять, что он должен еще ей сказать. «Спасибо, ты спасла мне жизнь»? Он старался на нее не смотреть. Пытался «отогреться», искусственно вызывая в себе спокойствие. «Мне нужна передышка, я должен подготовиться. Я не могу вот так сразу! Она может оттолкнуть, и тогда я не выживу», – включился вдруг разум. А кто-то внутри шептал другое. И он прислушался к этому тихому голосу. «Ну, же! Давай, подойди! Не топочись на месте!»