Крест

Матвей слушал Абдулгамида открыв рот. Тот ловко вел автобус и вдохновенно рассказывал и рассказывал. И столько любви и тоски было в его словах, что у Матвея сжало горло. Он сомневался, что мог бы так рассказать о своей родине. Более того, был уверен- нет, не смог бы…

Матвей еще раз сочувственно посмотрел на водителя. Абдулгамид закончил и затих. Затем, искоса глянув на Матвея, резко затормозил. Многострадальная машина с визгом остановилась на перекрестке двух дорог. Матвей недоуменно посмотрел на Абдулгамида. Тот пожевал губами и быстро заговорил:

— Давай, брат, я нэмного стороной проеду — в райцентр тебя заброшю… зачэм тебе это Огурцова? Тетки нэт там у тебя? — он дождался виноватого кивка Матвея, — парень ти, я вижу, приличный, костюм хароший, драный толко, говоришь харошо — там тибе проще будет… уехат.

Матвей оторопело смотрел в проницательные глаза азербайджанца, и ему стало мучительно стыдно за свою ложь. А тот тем временем продолжал.

— Вижу совсэм тебе плехо, да? От судбы бежишь? Э-ээ, брат… от судбы бэгай не бэгай — все равно догонит… Кисмет, машаллах…

Матвей хмуро пробормотал, сжав руками голову.

— Заблудился я, Абдулгамид… Куда бы я ни шел — как-то все плохо складывается. Несет меня нелегкая — а куда, я и сам еще не знаю… — и, под сочувственное цыканье Абдулгамида помолчал.

Неожиданно в его голове вспыхнула географическая бомба, и названия всех этих населенных пунктов — город, Огурцово и Гордеево соединились в единую карту. Карту родного края… Эвон куда его забросило! Именно здесь, в этом треугольнике, находилась деревня, в которой родился его отец! И пусть они никогда здесь не были — по словам отца, все его родственники давно умерли, но в паспорте-то у отца было написано — деревня Знаменка Гордеевского района. Вот почему ему показалось таким знакомым название станции.

В голове Матвея начал вырисовываться, пока еще призрачной, но все же план…

Он поднял голову и предельно честно посмотрел в глаза Абдулгамида.

— Знаете… Рядом с Огурцовом деревня есть… Знаменка… Завезите меня туда — это деревня, где мой отец родился, — он успокаивающе похлопал себя по карману, — Вы не бойтесь — я вам заплачу, у меня деньги есть!

Абдулгамид значительно повеселел, отмахнулся и живо сказал, включая передачу:

— Ай! Зачем денги? Разве старый Абдула, ради Аллаха добро делат нэ может? Вижу, тяжело тебе, брат! А то, что на родину отцов едишь — это очень карашо!

Они тронулись и бодро поехали по точно такой же гравийной дороге. И точно так же мелькали кусты и деревья за окном, поскрипывал салон автобуса, громыхали под колесами крупные камни. Солнце, основательно уже опустившееся к горизонту, по-доброму светило в глаза. Магия дороги захватило обоих, а взаимная симпатия сделала поездку приятной. В какой-то момент Абдулгамид начал напевать веселую и ритмичную азербайджанскую песню. Делал он это столь заразительно, что Матвей не смог удержаться и стал постукивать по панели ей в такт. Абдулгамид одобрительно посмотрел на него и прервался.

— Вот, брат, когда судба твоя тебя найдет, вспомни старого Абдулгамида Байрамова! Иншалла!

Они переглянулись и, не сговариваясь засмеялись. Абдулгамид кивнул головой и снова запел. А через несколько минут Матвей ухватил ритм, запомнил слова припева и дальше они поехали, во весь голос горланя веселую и искрящуюся как весенние волны реки Кусарчай азербайджанскую песню про цыплят: Цып-цып-цып, мои касатки, вы пушистые комочки, мои будущие квочки!

Глава 6

Все когда-нибудь заканчивается, закончилась и эта приятная поездка. Абдулгамид высадил его у развилки дорог с потрепанным временем указателем — «д. Знаменка 1 км». Снабдил его пакетом яблок, сверкнул глазами из-под бровей на предложение Матвея рассчитаться, махнул на прощание рукой и умчал в смеркающуюся даль.

Весь этот километр, по узкой, обсаженной с обеих сторон тополями дороге, Матвей прошагал, грея себя воспоминанием о простом общении с простым человеком — как он, оказывается, стосковался о подобном! Вот ведь парадокс — встретить в случайном человеке родственную душу и, несмотря на национальную разницу, найти так много общих тем для общения…

Он вздохнул и еще раз огляделся. Почти севшее солнце бросало густые тени от высоких, вездесущих тополей, прихотливо разлиновав эту сумрачную землю. Смутный план, основанный на каких-то смутных предположениях, разбился о неудобную реальность. Матвей стоял на небольшой площади, с огромной лужей по центру. Налево от него уходила в тень улочка с двумя домами, а справа — бордовое от закатных солнечных лучей длинное одноэтажное бревенчатое здание, вполне официального вида.