Крест без любви

В последний момент она едва успела отшатнуться от воронки у самых своих ног и с испугу стала уже ощупью пробираться по ее краю, а потом, совсем оробев и сникнув, побрела дальше. Черный провал вдруг расширился и свернул налево, в поле; дома справа попадались все реже, стало светлее, и она разглядела узенькую тропку, поднимавшуюся на насыпь, увидела наверху небольшой домик и с трудом добралась до него. Сквозь крошечную щелку в окне пробивался свет, и она смело постучалась. «Обойдите кругом!» — откликнулся грубый голос. Она послушно обогнула домик, нащупала дверь и толкнула ее внутрь. Маленькая, задымленная и жаркая комнатка, из которой ей кто-то встревоженно крикнул: «Быстро закройте дверь!» Она поспешно захлопнула за собой дверь и растерялась, оказавшись перед панелью со странными рычагами и переключателями. Поначалу свет ослепил ее, потом она разглядела мужчину с усталым и хмурым лицом, сердито глядевшего на нее, но, поскольку он ничего не говорил, она робко произнесла:

— Могу я вас кое о чем спросить?

В этот момент зазвонил телефон, мужчина раздраженно отмахнулся, сказал в трубку несколько непонятных слов, повесил ее на рычаг и брюзгливо спросил:

— Да?

— До горы Виктора еще далеко?

— Хотите с кем-то повидаться у воинского эшелона? — Мужчина перестал хмуриться и, не дожидаясь ответа, сказал уже мягче: — Минутку. — Он повертел какую-то ручку и поднял трубку: — Говорит девятый блок, сколько еще простоит у вас этот эшелон?.. Да? Нет… Да? До пяти, хорошо. Спасибо. — Положив трубку на рычаг, он свернул бумажку, чтобы прикурить от печки, и сказал: — Вы небось слышали — до пяти, еще два часа, значит. Может, погреетесь немного?

Конечно, ей очень хотелось хоть чуточку побыть в тепле, но она воскликнула:

— Нет-нет, покажите мне, пожалуйста, дорогу туда.

Только вновь оказавшись на насыпи, исполосованной рельсами, она почувствовала, какой стоял холод. Поскольку мужчина показал ей, куда идти, она теперь ясно видела: неподалеку от нее насыпь под рельсами расширялась, там было чуть посветлее, и ей показалось, что оттуда доносится пыхтение паровоза. Она зашагала быстрее, ах, ей вдруг вновь стало совсем тепло, а как радостно встрепенулась душа! Она даже, забыв про страх, побежала рысцой по узенькой тропинке, протоптанной между рельсами, уходящими в бесконечность, и склоном насыпи. Наконец она увидела вагоны, несколько составов, и красные хвостовые фонари. Она побежала еще быстрее и внезапно оказалась между вагонами; тусклые лампочки слабо освещали пространство между этими немыми коробками из дерева и железа. Видно никого не было, но тут до нее донеслись из вагонов приглушенные голоса и еще какие-то звуки, и она наконец нашла такой, дверь которого была приоткрыта. Она поднялась на цыпочки, прислушалась, потом увидела несколько сигаретных огоньков и услышала усталый голос, который сказал: «Передай мне бутылку, Хайн». Она робко окликнула: «Эй!» — и перепугалась, когда из темноты прямо перед ней вынырнула голова — серое пожилое лицо, пилотка надвинута на лоб, дымящаяся трубка во рту:

— Да?

— Знаете ли вы солдата по фамилии Бахем? — спросила она дрожа: ей вдруг опять стало так холодно!

Солдат с серым лицом поднялся и куда-то отошел, она увидела, что в середине вагона топилась печурка. Через некоторое время он вернулся и покачал головой:

— Бахем? Нет, не знаем такого. А какая рота?

— Третья… Да, третья.

— Погодите-ка. — Он задумался. — Это, наверно, где-то в самом начале состава… Может, в двадцатом или двадцать пятом вагоне отсюда; а что, часового там нет? — Он высунул голову и громко крикнул: — Юпп, а Юпп! — Но никто не откликнулся. — Видно, где-то дрыхнет, свинья, без задних ног. О, простите.