Крест Евфросинии Полоцкой

…Если бы ему, высоченному пятнадцатилетнему парню, кто-нибудь посмел сказать, что он будет работать в милиции, – мало бы такому человеку точно не показалось. Дворовая пацанва в те годы делилась на две категории. Тех, кто имели приводы в «ментуру» или даже отсидели пару лет на «малолетке». И тех, кто, втайне завидуя, увлеченно рассматривали фиксы и наколки и слушали блатные песни под гитару, да такие жалобные, что замирало сердце. И рождалась ненависть к «мусорам». И восхищение теми, кто ходит «на дело», шикует по ресторанам, потом «мотает сроки». И пишет письма верным или, что чаще, неверным девчоночкам. И никогда не сдает своих.

Скорее всего, он тоже бы стал одним из тех. С фиксами, наколками, с исколотыми венами. Потому что тоже интересовался, восхищался, сочувствовал. Просто времени не хватало прикипеть к этой среде намертво. Врасти в нее так крепко, чтобы только одна дорога в жизни осталась. Дорога, ведущая прямиком на «зону».

Но времени катастрофически не хватало. Школа? Нет! Даже родители позволили ему махнуть рукой на тройки в аттестате. Результаты в спорте того стоили. Тренер прочил ему в перспективе место в союзной сборной по футболу. Он был лучшим защитником в юношеской команде. Лучшим! Многочасовые тренировки, вечные сборы – заниматься чем-либо еще просто не было возможности.

А потом произошла досадная травма мениска. Можно играть, превозмогая боль. Но добиться серьезных показателей – увы.

И все разломалось. Запуталось. Раньше ему казалось, что он несется в скором поезде, и радостно так было мчаться вперед, яркое солнце, свежий ветер в лицо. А главное, что понятно: вот поезд, и в нем надо ехать. Но теперь – все. Пришлось выйти. Умчался, весело громыхая вагонами, тот скорый поезд. Улетел вперед по стальным рельсам. А он остался. Проводил глазами последний вагон. Убедился, что поезд уехал. Даже не притормозил, не оставил хотя бы призрачной надежды вскочить в несущееся на всех парах счастье. Все.

Он долго пытался глушить боль алкоголем. Компания нашлась сразу же – Витек, сосед, как раз вернувшийся с «зоны» после первой отсидки. Накачивался водкой и увлеченно слушал. Про «смотрящих», «опущенных» и «воров в законе», про тюремную почту и про половинку ножниц, которой проще всего рассчитаться с обидчиком. Мчался в туалет – привыкший к спортивным нагрузкам организм отторгал спиртное, мешал надолго забыться в пьяном дурмане – и снова слушал.