Крест Гитлера: Церковь времен III Рейха

В окружении знамен со свастиками, расставленных вокруг алтаря Магдебургского собора, его настоятель доктор Мартин заявил в 1933 году: «Каждый, кто оскорбляет этот символ, оскорбляет нашу Германию... Знамена со свастикой вокруг алтаря излучают надежду — надежду на то, что, наконец, приблизился рассвет этого дня».

С церковных кафедр Германии изливалось почтение перед Гитлером. Пастор Зигфрид Леффлер провозгласил: «Во мраке истории церкви Гитлер стал для нашего времени окном, через которое падает свет на историю христианства. Через него мы смогли увидеть Спасителя в истории немцев».

30 августа 1933 года пастор Юлиус Лотерсер фонтанировал перлами: «Христос пришел к нам через Гитлера... Благодаря его честности, его вере и его идеализму, Искупитель нашел нас... Сегодня мы знаем, что пришел Спаситель... Перед нами стоит только одна задача — быть немцами, а не христианами». Очевидно, что даже в самом начале этой борьбы свастика для пасторов была дороже Креста.

Случилось так, что страна, давшая нам Лютера и Баха, теперь дала миру Гитлера и Вагнера. Церковь, которая была призвана Богом противостоять злу нацистского режима, предпочла принять его. Церкви были украшены свастиками, в центр которых иногда был искусно вплетен крест Христов. Ломаный крест политического спасителя был объединен с крестом духовного Спасителя, чтобы вывести Германию из пропасти, в которой она находилась, к славным высотам чувства собственного достоинства и единства германоязычных областей Европы. Отечество воскресло, немцы опять могли улыбаться.

Сегодня картины этого «святого единства» поражают нас, однако во времена Гитлера быть хорошим христианином подразумевало быть хорошим немецким националистом. Бог и отечество стали фактически одним и тем же.

Когда священнослужители проснулись от своего духовного и политического сна, то слишком поздно обнаружили обман. Только немногие сразу поняли, что Гитлер заслуживает отвержения, а не почитания, но их голоса утонули в ликующих победных возгласах.

Мы, обладающие преимуществом исторической перспективы, скоры на суд, но если бы мы жили в те времена, то также могли обмануться национализмом. Если бы мы устали постоянно видеть картины лежащей в руинах экономики и родины, терзаемой политическими раздорами, то также могли бы согласиться поверить всякому, у кого был бы план выхода из культурного болота. Как мы уже знаем, политически парализованная Веймарская республика была не в состоянии сделать то, что требовалось. Гитлер имел план, и этого было достаточно.

Германия, как мы видели, была едина в своем гневе по отношению к врагам — как реальным, так и воображаемым. Унизительный Версальский договор, коммунисты и либеральная элита, верившая в демократию — все они рассматривались как угроза восстановлению Германии. Даже для тех, кто называл себя христианами, сильная Германия значила намного больше, чем сильное свидетельство Евангелия, если только Евангелие (как это часто случалось) не понималось по-новому, как призыв к верности немецкому делу.

Должен с печалью отметить, что ненависть к евреям процветала также и внутри церквей. Труды Чемберлена и популярные издания, изображавшие евреев предателями, были прочитаны многими немцами. И хотя евреи составляли небольшой процент населения, на них смотрели как на злодеев, ответственных за поражение Германии в Первой мировой войне. То, что Иисус был евреем, признавалось неохотно, и при этом заявлялось, что «иногда цветы вырастают и на навозной куче». Когда Гитлер 1 апреля 1933 года призвал к однодневному бойкоту еврейских магазинов, многие христиане поддержали его.

Церкви были настолько одурманены успехами Гитлера, что не остановились и не задались вопросом: во имя кого им были даны все эти преимущества? Они говорили о политическом восстановлении как о пробуждении, о времени обновления и духовного укрепления. Церкви обретали силу в результате укрепления экономики и головокружительного оптимизма нации по поводу светлого будущего для Германии. Многие из более благоразумных членов церкви не обманулись, однако большинство не задавало вопросов. Отныне все, что было благом для Германии, было благом и для церкви.

Примерно треть населения Германии составляли католики и две трети — протестанты. К чести католической церкви, она противостояла Гитлеру с большей сплоченностью, чем протестанты. Гитлер знал, что католическая церковь имеет организационную сеть во многих странах, поэтому предпочитал поддерживать хорошие отношения с Ватиканом настолько, насколько это было возможно. Фактически с Ватиканом было подписано соглашение, гарантирующее свободу вероисповедания в обмен на политическую поддержку. К сожалению, когда Гитлер начал нарушать свои обещания, лидеры церкви были поставлены в тупик. Они уже заявили о своей верности ему, и теперь их вынуждали быть неверными. В итоге их постигла, по существу, та же участь, что и протестантов.