Крест и клинок

Через полчаса налетела буря. Гром гремел ужасающе, сильнейший порыв ветра пронесся по реке, подняв над водой тучу брызг. Шквал ударил по шлюпу чудовищным кулаком. С громким хлопаньем парус надулся, и шлюп понесся вперед. Гектор слышал, как от напряжения стонет остов корабля. «Небесная радуга» мчалась напропалую, а Дан с Бенджаменом пытались управиться со штурвалом.

Громовый раскат раздался совсем рядом, и вдруг все исчезло в потоках дождя и даже в нескольких шагах ничего не стало видно. Гектор промок мгновенно. Он вспомнил долгие безводные дни в пустыне и в восторге запрокинул голову, хватая раскрытым ртом льющуюся с небес влагу. И глотая ее, тут же ощутил в ней мельчайшие частички пыли, которую травадо принес из глубины материка. Бенджамен появился рядом с ним и ухватил его за локоть.

— Иди помоги Дану у штурвала! — крикнул он. — Я буду показывать, куда направлять корабль!

Гектор поспешил к рулю, а Бенджамен уже стоял на носу, вглядываясь во мрак. Он поднял руку и указал на правый борт. Они послушно следовали его указаниям.

Удар грома, оглушительный рев, от которого шлюп словно содрогнулся. Страшная вспышка молнии разорвала тьму. Ливень с шипением обрушивался на воду — ливень цвета охры на реке бурого цвета, и невозможно было понять, где граница между водой небесной и земной.

И вот уже шлюп подпрыгивает и кренится, подхваченный перекатами и бурунами. Волны во мраке обрушивались на него. В сверкании молний, озарявших пенящиеся гребни, они казались ослепительно белыми. Корабль несся вперед, подгоняемый ветром. Бенджамен снова взмахнул рукой, на сей раз торопливо, и Дан с Гектором налегли на штурвал, ставя судно на новый курс. В волнах, разбивающихся о перекаты, не было никакого порядка. Они набегали со всех сторон, то обрушиваясь на нос так, что корабль отбрасывало назад, то вздымаясь у бортов, и тогда корабль стремился развернуться.

Сен-Луи они даже не заметили. Два часа они боролись с перекатами, доверяясь указаниям Бенджамена, пробиваясь вперед, и вот наконец кипение моря стало затихать. Маленькое суденышко прекратило бешеную пляску, и, хотя его все еще немилосердно качало и подбрасывало, можно было не сомневаться — оно шло по гладкой воде.

К ночи дождь перестал. Небо покрывали тучи, и невозможно было сказать, в какой момент солнце ушло за горизонт, однако буря сменилась умеренным ветром, и все вокруг казалось умытым и свежим. Бенджамен вернулся со своего поста на носу и заявил, что они прошли перекаты и якорная стоянка осталась позади. Они — в открытом море. Гектор спустился в каюту, принес корабельный компас и установил его рядом со штурвалом.

— Держи на запад, — сказал он Дану. — Завтра я сверюсь с картами и определю курс на Америку.

Он посмотрел на небо. Так же быстро, как появился, травадо унесся дальше в море. Сквозь прорехи в облаках блеснули первые звезды. Гектору показалось, что он узнает созвездие Ориона. Теперь он будет пользоваться звездами, чтобы проложить путь через океан. Сердце дрогнуло от предчувствий. Ему столько еще предстоит узнать, и слишком легко ошибиться. Он вспомнил Ибрагима — тело, лежащее на песке, и запекшуюся кровь там, где лабесса пронзили его копьем, — и все из-за него, из-за Гектора, поскольку именно он задумал устроить засаду туарегам. И вспомнил, как в последний раз видел Карпа — блеск ятагана, наносящего убийственный удар. Бедный искалеченный Карп верил в мир и всепрощение до конца и не противостоял насилию даже на краю гибели, но нашел способ спасти своих друзей. И удрученный Гектор спросил себя, благоразумно ли поступили Дан и Жак, поверив в него. Слишком часто он приносил смерть и страдания своим товарищам.

Его уныние усилилось, когда он позволил себе вспомнить свою последнюю встречу с Элизабет и понял, что подробности этой рвавшей ему сердце встречи уже стали стираться. Как будто мучительный и долгий поход через пустыню не просто отдалил его от сестры, но превратился в пропасть между ними, и пропасть эта становилась все шире и шире. И в этот миг горестного прозрения он вдруг понял, что, может быть, и сумеет когда-нибудь вернуться, чтобы узнать о судьбе матери, но никогда больше не увидит Элизабет и ничего о ней не узнает.

И тут он услышал, как кто-то напевает себе под нос. Это был Бурдон — где-то во мраке. Гектор не различал слов песни, но это была, похоже, парижская уличная баллада. Жак явно пребывал в прекрасном настроении и с нетерпением ждал встречи с Америкой. Какое-то движение у штурвала — это Дан закреплял руль так, чтобы шлюп держался курса на запад. Мискито как будто ничуть не трогали последние, нежданные и дикие, перемены в их судьбе. Самообладание друга подействовало на Гектора — он успокоился.

— А что там, на Карибах? — тихо спросил он.

Последовало такое долгое молчание, как если бы Дан не услышал его вопроса. Но тут мискито ответил: