Крест и корона

Он рассказал, как в 326 году Елена отправилась в Иерусалим, чтобы найти свидетельства Его жизни. Она обнаружила отдельные части подлинного креста и заложила для него церковь. В последующие века были обнаружены другие святыни, связанные со Страстями Господними, и христиане отправлялись в Святую землю, чтобы их увидеть.

Как сказал брат Ричард, о терновом венце впервые упоминалось в шестом веке. К тому времени, увы, начались всякие нечистоплотные действия: похищения святынь, разграбление гробниц. Считалось, что даже самая малая часть тела святого — ноготь, прядь волос — обладает целительной силой.

— Повсюду строились церкви для паломников, которые приходили, чтобы принести обет, исцелиться… и оставить свои денежки, — сказал брат Эдмунд, поморщившись. — А потом в восьмом веке в Святую землю пришел Карл Великий, первый сюзерен истинно христианской империи на Западе. Он был необычайно фанатичным — и очень богатым — собирателем святынь. Мне кажется вполне правдоподобным, что вместе с гвоздями с креста, копьем и другими святынями, связанными со Страстями Господними, Карл Великий приобрел и терновый венец. А потом венец попал к одному из его потомков — первому Капету.

Брат Ричард постукивал по столу пальцами:

— Есть и другое объяснение.

Они уставились друг на друга, а потом брат Эдмунд кивнул, словно прочел мысли своего собеседника.

— Ну да, разделение.

Я возмущенно воскликнула:

— Братья, прошу вас!

— Простите нас еще раз, сестра, — сказал брат Эдмунд. — Вполне вероятно, что священны оба венца — тот, что был подарен Этельстану Гуго Капетом, и тот, что хранится в Париже.

— Каким образом?

— Считается, что на ветвях Христова венца было семьдесят шипов. Имеются сведения, что они хранились не все вместе, но в какой-то момент венец был расплетен и шипы разделены.

— Но кто мог совершить такое преступление? — в ужасе спросила я.

Ответил мне брат Ричард:

— Рынок святынь всегда был темным и непрозрачным. Человек — существо слабое, подверженное грехам гордыни и корысти.

Я отпрянула от него, услышав такие циничные слова.

— Возможно, в прошлом, когда люди еще не знали Господних истин, и совершались какие-то ошибки, — возразила я. — Но наверняка не сегодня. Никто не будет подделывать святыни в английских церквях.

В библиотеке воцарилось тяжелое, печальное молчание. Ни один из братьев не хотел встречаться со мной взглядом.

— Н-нет! Это невозможно, — воскликнула я. — Только не говорите, что сегодня в монастырях произносятся лживые слова. Все равно я не поверю.

Брат Эдмунд сел и наклонился ко мне через стол:

— Сестра Джоанна, вы сильная молодая женщина. Вы не должны терять веру, невзирая на то, что я вам сейчас скажу. — Он глубоко вздохнул. — В Хейлском монастыре в Глостершире есть чаша с кровью — ей поклоняются с тринадцатого века. Утверждалось, что это кровь Христа.

— Да, конечно, я это знаю, много лет назад туда совершили паломничество мои кузины Маргарет Булмер и герцогиня Норфолк, — подтвердила я. — Но не хотите же вы сказать, что…

Слова застряли у меня в горле. Перед моим мысленным взором возникла Маргарет, стоявшая у камина и восторженно рассказывавшая мне о духовной красоте, которую она находила в своих паломничествах.

— Монахи использовали свиную кровь, — не оставляющим ни малейшей надежды голосом объявил брат Ричард. — Слухи ходили разные, но в прошлом году они под давлением сами признались в мошенничестве. Известны подобные случаи и в других монастырях.

Казалось бы, жизнь уже преподала мне немало уроков. Но это последнее разочарование потрясло меня до глубины души. Я поднялась на ноги — братья отвели глаза, чтобы не смотреть на меня.

— Если это и в самом деле правда, — сказала я, — а я знаю: вы не настолько жестоки, чтобы говорить мне такие вещи, если сами в них не уверены, — то какой смысл в нашей борьбе за сохранение монастырей? Зачем препятствовать Кромвелю, который хочет уничтожить наш образ жизни, если он весь построен на лжи?

Брат Эдмунд вскочил на ноги и сжал мои руки в своих:

— Не весь! Да, в английских монастырях можно обнаружить некоторое разложение. Почему, вы думаете, этим уполномоченным удается составлять доклады, которые оправдывают роспуск монастырей? Если долго искать, то всюду можно найти ошибки. Но остались еще набожность и истинная духовность.

— Мы идем по пути, который привел нас в Дартфорд, сестра Джоанна, — добавил брат Ричард. — Мы ищем мудрость, истину, справедливость… Бога. На этом этапе вы, как и брат Эдмунд, оказались здесь не по собственной воле, но я не сомневаюсь, что вы тем не менее верите в наш путь.

Я опустила голову. Передо мной возникло воспоминание: мы, сестры Дартфорда, собрались кружком, молимся и плачем вместе по ушедшей от нас сестре Елене — несчастной, навеки замкнувшей уста сестре Елене. Мы помогали и поддерживали друг друга во всех трудностях, и укрепляла нас суровая, но в то же время прекрасная, таинственная и божественная сила нашей веры.

— Да, — сказала я, подняв глаза. — Верю.

Брат Эдмунд с облегчением посмотрел на меня: