Крест Иоанна Кронштадтского

Когда родители решили развестись, они долго готовились сообщить сей факт дочери. Продумывали, как лучше рассказать ребенку столь неприятную новость, чтобы минимально травмировать психику. Ничего не вышло.

Для Таисии развод родителей превратился во вселенскую катастрофу. Никакие объяснения матери, что отец встретил другую женщину, такое бывает, но она, Тася, навсегда останется его доченькой, его солнышком, его Тасюткой, на Таисию не подействовали. Ушел, бросил, предал. Значит, не любит, значит, они ему не нужны. Ни мама, ни Тася. И всю свою боль и обиду девочка запрятала поглубже. Ни с кем ими не поделилась, даже с мамой. Не хотела еще больше ее огорчать, та и так по ночам плакала.

Сперва отец приходил часто, пытался вести себя с дочкой как ни в чем не бывало. Играл с ней, водил в зоопарк, в театр, в кафе. Видя, как Тася замыкается в себе и сторонится его, пытался что-то разъяснить, звал в гости, хотел познакомить с новой семьей. Говорил, что они хорошие и будут любить Тасю. Ничего не вышло.

Папа приезжал все реже. Потом только на день рождения, а дальше и вовсе ограничивался телефонными звонками, но и эти разговоры выходили сухими, отчужденными, так что получалось, что разговаривал он в основном с мамой, а не с Тасей. Мама пыталась ее убедить, уговаривала простить отца, но ничего не помогало. У Таисии в душе словно заморозилась та часть, в которой существовали отец и все с ним связанное. Ей даже больно не было. Во всяком случае, она так себя уговаривала – просто онемела часть сердца, и все. А воспоминания, связанные с отцом, она затолкала в самый дальний уголок памяти и никогда туда не заглядывала. Только после знакомства с Тамерланом воспоминания эти стали расползаться, просачиваться, словно вода из прохудившегося корыта, пока не затопили ее всю. Первая поездка с родителями на море, ведро с ракушками, которое они насобирали с папой. И как он учил ее плавать в нарукавниках. И снеговики, которых они лепили во дворе на Новый год, а потом запускали фейерверки. И как папа читал ей вслух перед сном, даже когда она уже сама хорошо научилась читать. И любимый компот из айвы, который варил только отец, и пельмени, которые они вместе лепили к Восьмому марта. И куклу Барби, и сломанную лыжу, и варежки с пингвинами. И еще много всего хорошего, чем было наполнено ее детство до десяти лет. А потом он все испортил, и Тася с детским максимализмом вычеркнула его из своей жизни. Раз он так, то и она так же.

А может, не стоило? Может, не надо было быть такой категоричной? Таисия не знала. Она была еще слишком молода и неопытна. Да-да, неопытна… Размышления пришлось прервать – она уже прибыла на место. Отец жил в блочной девятиэтажке. Таисия отыскала нужный подъезд, набрала номер квартиры и с замиранием сердца стала ожидать ответа. Интересно, кто ей откроет? Сам отец? Его жена? А может, ее сын? Таисия знала, что у новой жены отца есть сын, кажется, он был немного старше Таисии. Впрочем, почему был? И есть старше, так что, наверное, он с ними уже не живет. Вообще говоря, Таисия бы предпочла встретиться с отцом наедине, без всех этих жен и сыновей. Но, учитывая, в каком нервном состоянии она пребывала во время разговора с отцом, все-таки это был ее первый звонок папе, раньше она ему никогда сама не звонила, остается удивляться, что она вообще о чем-то договорилась.

Отец ее звонку жутко обрадовался, даже больше, чем удивился. Кажется, едва не заплакал, долго расспрашивал о ее делах и снова радовался звонку, так что Таисия и сама под конец едва не разрыдалась. И, конечно, отец сразу стал ее уговаривать приехать в гости, встретиться. Она согласилась. Перезванивать, чтобы договориться о встрече в другом месте, у Таисии не хватило духу.

– Да? – прозвучал из домофона совершенно чужой бас.

Тася от неожиданности шагнула от домофона прочь, но потом совладала с собой и официальным голосом произнесла:

– Я к Александру Николаевичу.

Дверь квартиры распахнулась резко и широко, с отлетом. В дверях оказался здоровенный, как шкаф, парень в черной футболке и в спортивных штанах.

– Так вот ты какая, Таисия, – весело заявил он, разглядывая гостью. – Проходи, гостем будешь. Меня, кстати, Никита зовут.

– Таисия, – глупо представилась Таисия просто от растерянности.

– Туфли снимай, вот тапочки, новые, специально для тебя купленные, – Никита пододвинул к ней ногой пару тапочек, кажется, действительно новых.

– Александр Николаевич дома? – чопорно спросила Таисия, не спеша надевать тапки.

Отец даже встретить ее не вышел. Может, она ошиблась, и он был вовсе не рад ее звонку, а в гости пригласил так, из вежливости?

– Дома, дома, – насмешливо произнес Никита. – Ты тапки надевай.

– Дома, Тасенька, дома, ты в комнату проходи скорее! – раздался из глубины квартиры радостный голос отца.

Таисия вопросительно взглянула на усмехающегося Никиту и наконец надела предложенные тапки.

Отец полулежал на диване, обложенный подушками, укутанный пледом, но радостный, со сверкающими от ожидания глазами.