Крест Иоанна Кронштадтского

– Да, живет, – неживым голосом ответил капитан. – Но тебе, Коля, лучше в это дело не соваться, – он украдкой взглянул на Миру, – и вообще забыть о том, что ты сейчас слышал.

– Что? То есть как? Это что же означает…

Договорить Коля не успел. Кочергин быстро встал из-за стола. Бесшумно, но стремительно подойдя к двери кабинета, резко распахнул ее, потом так же молча закрыл и вернулся на место.

– Мира, вы отдаете отчет в том, что только что сказали? – пристально глядя на девушку, спросил Кочергин.

– Да.

– Вы абсолютно уверены в том, что говорите?

– Да.

– Кому-нибудь еще вы об этом рассказывали?

– Нет. Я… мне жалко Лиду, но… Нет. Никому, – решительно качнула головой Мира и снова взглянула прямо в глаза капитана.

– Та-ак. Никому ничего не говорить, ни о каких военных не вспоминать. К нам вызывали потому, что, когда лейтенант со всеми девочками в Сокольники ездил, вас там не было. Хотел познакомиться и опросить для порядка, – быстро, четко, коротко наставлял Кочергин. – Приятелю вашему то же самое скажете. Сидите дома, занимайтесь обычными делами. Все ясно?

– Да, – твердо и уверенно кивнула Мира.

К обиде Николая, было видно, что между ней и капитаном царит полное взаимопонимание.

– Все, свободна. Проводи, Николай.

Николай ушел, а капитан Кочергин сидел неподвижно за столом и думал. О доме на бывшей Малой Никитской, нынешней улице Качалова, по Москве давно ходили слухи. Женщины и девицы обходили это место стороной. Но все эти рассказы были связаны с ужасами другого рода. Там не убивали.

Человек, живший в доме, – даже наедине с собой капитан не решался назвать его по имени, – действительно знал товарища Сталина и часто бывал в Кремле. Он мог посылать машину за понравившейся ему женщиной, принимать ее у себя и, разумеется, дарить подарки. Но убивать? Прятать труп? Подвешивать на крюк в гастрономе? Что-то здесь не сходилось.

Возможно, подруги Лиды Артемьевой правы, и тайный любовник здесь ни при чем? К тому же, по общему признанию, Лида добровольно пошла на эти отношения. Никто ее не принуждал. Что же могло случиться?

Или был в этой истории кто-то еще? Кто-то ревнивый, завистливый, ожидавший своей очереди? Могла Лида понравиться еще кому-то? Вполне. Тягаться с обитателем особняка на улице Качалова никому не под силу, но, возможно, тот, другой человек, тоже положил глаз на Лиду и терпеливо ждал своей очереди, и когда отношения Лиды с тайным поклонником закончились, вышел из тени и потребовал свое? А Лида не согласилась, и тогда…

– Догадки и предположения, – тяжело вздохнул капитан, потирая щеки, и вздрогнул от негромко хлопнувшей двери. Алексеев вернулся, проводив Вайдман. Да, девчонку понять можно. С такими знаниями не только простой школьнице в бега податься захочется. И все-таки хорошо, что она все рассказала.

– Павел Евграфович, – прокашлявшись, заговорил лейтенант, и по лицу его было видно, что добрый совет забыть о том, что слышал, не достиг его разума, – вы можете мне объяснить, что вам тут такого Мира рассказала про этот дом на…

– Цыц… – резко одернул его капитан. – Никаких адресов, никаких военных в форме, – строго приказал Кочергин, глядя в обиженное лицо Николая. – Это была ложная версия. Надо разрабатывать другую. Ясно?

– Так точно, – глядя в сторону, отрапортовал лейтенант.

– Вот и молодец. А теперь дуй домой на заслуженный отдых. О новых версиях будем завтра думать. Ах да, вызови на завтра сестру Артемьевой. Кто его знает… – задумчиво, словно себе самому, проговорил Кочергин.

Глава 22

Леля Артемьева была очень похожа на сестру. Во всяком случае, на ее прижизненные фотографии, потому что сравнивать живого человека с распотрошенным трупом, висевшим на крюке в подвале гастронома, было немыслимо.

Светло-русые густые волосы с легкими кудряшками, правильный овал лица, матовый, безупречный цвет кожи, зеленые глаза, большие, яркие, необычного разреза, с легкой раскосинкой, пухлые губы и стройная фигурка с высокой грудью были картинно красивы. Но в отличие от сестры Леле не хватало женственности и обаяния. Она была подвижной, слегка угловатой, совершеннейшей девчонкой, хотя разница между сестрами составляла всего год. Да вон и коленка у нее разбита, и под ногтями траурная каемка, и носок один съехал, точно она перед тем, как на Петровку ехать, по деревьям с мальчишками лазала, рассматривал девушку Кочергин. И когда на стул села, ладошки под себя засунула, словно для того, чтобы меньше вертеться. Да, кажется, сестры по характеру были очень разными. Вряд ли Леля одобрила бы роман старшей сестры со взрослым мужчиной, тем более интимную близость. А могла бы еще и маме нажаловаться. Но все же они были сестрами и жили вместе, и как бы Лида ни скрытничала, сестренка могла бы что-то узнать.

– Здравствуйте, Леля. Меня зовут Павел Евграфович, я расследую обстоятельства гибели вашей сестры, а с лейтенантом Алексеевым вы уже знакомы, – доброжелательно представился Кочергин, когда Леля устроилась на стуле и, осмотрев кабинет, удостоила его взглядом.

– Здравствуйте, – кивнула девочка, не демонстрируя ни тени страха.