Крест над Глетчером. Часть 2

– Знание есть, несомненно, сила, – пояснил адепт; – истина эта подтверждается вашей европейской цивилизацией. Но она же указывает и на другую истину, а именно, что знание без этической основы является лишь орудием индивидуального эгоизма и началом злоупотреблений, которые влекут за собой социальное зло. Само собой разумеется, что если всякое знание есть сила, то знание магических тайн дает совсем особую силу, которая может быть вверена только святому или, по меньшей мере, человеку, близкому к святости. Вот что дает браминам право обставлять высшее учение той таинственностью, в которой нас упрекают. На обязанности наших священников лежит поддерживать традиции касты из поколения в поколение. К священному призванию браминов стремятся все ученики, но большинству их, в том числе Ковиндасами и его товарищам, доступны только низшие степени иерархии, так что, по мере повышения, число священствующих лиц постепенно убывает. Чем выше степень, тем меньше членов, чем ближе адепт к полному посвящению, тем суровее испытания и высшего знания удостаиваются только единицы. Такой святой, т. е. человек с высшей организацией, составляет крайне редкое явление. Как было тысячу лет тому назад, так оно и теперь и так нее будет во все времена, и именно в силу того, что у нас с такой точностью намечен путь к высшей степени человеческого совершенства, в самой культуре нашей немыслимы те колебания и противоречия, о которых гласит история европейской культуры.

– Наша культура направлена к совсем иной цели – возразил Альфред – не единичных личностей развивать до степени сверх человеческого совершенства, а равномерно поднять уровень развития народных масс.

– Это прекрасная цель – перебил адепт, – но на деле вам никогда не удастся достигнуть ее. Сравните нашу чернь с вашей, какой она проявила себя во всех исторических событиях.

При последних словах адепта, Альфред невольно смутился, сознавая невозможность возражения, и только выразил мысль, что выполнить сложный план европейской культуры – во всяком случай дело будущего, но и с этим адепт не согласился:

– Природа сама по себе аристократична, стало быть, всякая демократическая культура до известной степени противоестественна, ибо противоречит самой природе. Понятно, что народы стремятся свергнуть с себя иго родовой, а тем паче денежной аристократии. Но речь не в этой борьба, а в том, что ваши народы отрицают аристократию вообще, я разумею аристократизм природы, ума и сердца, тот аристократизм, который является единственным двигателем настоящего прогресса. Они ведь и его не хотят признавать.