Крест над Глетчером. Часть 2

Он был сильно потрясен, когда его накрыли и наказали по закону, но сокрушался недолго, смекнув, что дело обошлось сравнительно очень благополучно, потому что, в случае если бы вышло наружу все его прошлое, то он неминуемо лишился бы свободы на всю жизнь. Отбыв несколько лет ссылки, он, при своей молодости, мог потом начать новую жизнь, с тем, разу мнется, чтобы впредь уж больше не попадаться. Судьба других ссыльных, как и его собственная, послужила для него хорошим уроком на будущее время; он ясно сознавал, что при нашем нынешнем общественном порядке пострадать может только тот, кто не умеет ловко обставлять свои дела, каковы бы они ни были. По его мнению, его собственная ошибка состояла именно в недостатке ловкости, и он дал себе слово больше не попадаться. Насколько легко попасться карманному вору, настолько же безопасен промысел крупного мошенника. Когда дело доходит до разоблачения подобного рода темных личностей, то оказывается зачастую, что, при всей своей неблагонадежности, они годами бывают приняты в лучших домах, благодаря светскому лоску и салонному образованно, которое обыкновенно предохраняет их от всяких подозрений. Сомирскому же этого было, разумеется, недостаточно. Помимо изысканных манер, он усвоил себе солидное образование и приобрел действительные знания, которые сами по себе, разумеется, не имели в его глазах никакой цены, а являлись лишь средством для достижения намеченной цели.

«Раз, что знание есть сила – говаривал он себе, – то, как бы ни было трудно усвоить его, следует, во что бы то ни стало, воспользоваться своими способностями и наверстать потерянное время, а затем уже позаботиться, конечно, и о том, чтобы ускользнуть от законных преследований».

Сомирский был совершенно чужд всякого честолюбию. Он добивался только одного: возможности жить в свое удовольствие и это прирожденное стремление, разумеется еще усилилось вследствие необходимости подчиняться тяжелым лишениям во время пребывания в Сибири. Все его помыслы были направлены к достижению намеченной цели. Прежде всего, его занимал вопрос, какого рода именно знания наиболее отвечали его требованиям; путем зрелых обсуждений он пришел к убеждению, что самым выгодным исходом представлялась профессия врача. К тому же она не требовала особенного труда. Ближайшей выгодой докторского призвания был, по мнению Сомирского, свободный доступ всюду, он нашел бы в любой стране широкое поле для деятельности при обеспеченном доходе. Кроме того, по мере практики, расширялся бы и круг знакомства, а вместе с тем явилась бы и возможность к разным предприятиям, которым, смотря по обстоятельствам, можно было бы всегда дать тот или другой оборот. Всякий врач зачастую бывает доверенным лицом своих пациентов, а потому ему легче чем кому либо проникнуть в частные и семейные обстоятельства и затем извлечь из этого ту или другую практическую пользу. Для Сомирского, который задался мыслью изощриться в преступлениях, самым главным условием было приобрести себе обеспеченное положение, изъятое от всяких подозрений. На медицинском поприще для достижения этой цели не требовалось много времени, так что имевшихся у него средств оказалось бы вполне достаточно на время занятий. Чем больше он обдумывал свой план, тем вернее рассчитывал на удачу.

Отбыв время ссылки, Сомирский поспешил выехать из России и отправился в Вену, где он усердно занялся медициной и вскоре опередил знаниями своих товарищей, что дало ему возможность быть им полезным и тем снискать себе их расположение.