Крест Сталина

Избавившись от обжигающего газетного комка, он нажал на черную пластмассовую кнопку...

- Разрешите войти?! - чиновник аппарата НКИДа[36] после секундной паузы подошел к столу. Положив початую упаковку таблеток, офицер протянул полупрозрачный листок.  

            - Это все?

            - Так точно!

            - Вы свободны!

Сотрудник, чеканя шаг,  удалился. Молотов сдвинул лекарство на край стола, оправил выступающие манжеты и устало обхватил свою тяжелую, как пушечное ядро голову. О чем он думал? Какие мысли посещали его в этот момент?..

            Вячеслав Михайлович Скрябин давно  позабыл свою исконную фамилию, приклеив своей личности более звучный псевдоним. Да и жил он по непонятным конспиративным законам в тени старшего партийного товарища, добровольно взвалив на себя все возможные неблагодарные дела...

            Естественно это не могло продолжаться долго, и он понимал это лучше  всех...

* * *

Потерев руками виски, бывший глава советского правительства согнал остатки головокружения и принялся за изучение рукописного реферата...

Мелкий убористый почерк, уместившийся на единственном экземпляре аналитической записки, доводил до сведения две взаимоисключающие характеристики интересующего его человека. И этим человеком был, как ни странно, - шеф гестапо братской на тот момент Германии -  группенфюрер СС Генрих Мюллер...

            Вячеслав Михайлович опустил антропологические данные и описание  развернутого психофизического портрета. Он также бегло пробежал вводную часть документа, где потомок баварских крестьян, был представлен, в качестве малоинтеллигентного и чрезвычайно упрямого почитателя докладных записок. Короче, он не поверил, что группенфюрер  СС был беспрекословным исполнителем, неотесанным мужланом бюргерского замеса и прочая, прочая, прочая...

            Понимая, что это не совсем точная оценка объекту его нездорового интереса, Молотов перевернул записку и прочел содержание оборотной стороны листа. То есть, посмотрел на неведомого противника как бы с другой точки зрения. Все, что он там обнаружил, было совершенно невероятным, но и в высшей степени правдоподобным[37]...

Опять закружилась голова, и зашалили нервы. Вячеслав Михайлович оглянулся на дверь. Пальцы с аккуратно обработанными пластинками ногтей предательски дрожали и чтобы успокоить посетившее его волнение, бывший нарком судорожно сглотнул две таблетки валидола. Пересохшее горло с трудом протолкнуло лекарство, и Молотов для облегчения своих страдания выпил стакан теплой с привкусом растворенного хлора воды...

            Полегчало... Он вдохнул окружающий воздух и отогнал навалившийся на него испуг. Зачем он читает все это? Но снова и снова в распирающей голове взаимоисключающие характеристики накладывались друг на друга, смешивались и лепили неведомый образ будущего союзника. Стоп!!! Какой, к черту, союзник?! Молотов обеими руками ухватил снизу кресло и с грохотом сдвинулся как можно ближе к стеновым панелям. Прохлада финской березы, к которой он приложил безволосую макушку, понизила внутренний накал, но голубую жилку еще долго лихорадило и переполняло кровью расшалившегося сердечного аппарата.

"Спокойно, ... спокойно... Сталь ведь тоже ржавеет и мне действительно нужен союзник высочайшей пробы... Кто сказал, что в этом поганом мире только Мюллер построил свое ведомство по правилам инквизиторского  периода?"

Молотов протянул дрожащую руку к кремлевской вертушке.

- Берия, у аппарата! ... Слю-шаю...

Во время последовавшего разговора толстое холеное лицо бывшего наркома покрыли розовые пятна - верный признак развивающейся подагры...

ГЛАВА 52

             - Ну, всё, можно уходить! - Крест затянул тонкий сыромятный ремешок и для надежности обстучал мокасинами полозья.  Довольный от результатов своего дела, указал Валихану на нарты: - Как по маслу пойдут! 

Уже с вечера он прожужжал все уши, обосновывая необходимость своего ночного пребывания у Манак. Аману в принципе было все равно, чем всю ночь занимался его дружок, но никакой обещанной и воплощенной реконструкции он не заметил: нарты, как нарты... но спорить не стал, только кивнул, соглашаясь с Корнеем: "Очень хорошая работа, однако!"

            Провожать Корнея вышли всем стойбищем. Шаман и старейшины, глотая едкое тягучее марево, молча посасывали трубки. Мужчины помоложе переминались отдельно, и только детвора все норовила ущипнуть новую малицу Корнея... 

            Порыпанный снег еще не сошел, но в воздухе уже крепчал дух наступившей весны; диск утреннего солнца наползал на тундру, покрытую блескучими разводами талой воды. Далеко впереди фигура белого медведя медленно уходила за видимый горизонт...   

            - Прощаться не будем, - Крест, не оглядываясь, сел на нарты.

            Олени потянули в сторону солнца. Другой нанаец привычно побежал рядом. У порога крайней яранги, Манак откровенно плакала, глядя вслед исчезающей точке и прикрывая рукавицей узкие расщелины глаз...