Крест толкователей

На подоконнике остался нетронутый капитаном стакан чая. Заварен теперь он был почти дочерна, и чаинки, отрываясь от поверхности, медленно опускались на дно.

В зале прощаний городского крематория собралось два десятка людей. Семьей Лунин обзавестись не успел, родственников у него не было – погибший лейтенант был детдомовцем. Если они у него где-то и были, то о существовании их узнать ему будет уже не суждено. Единственная женщина, пришедшая с ним проститься, была вахтерша из общежития ГОВД, где он жил после школы милиции.

Закрытый гроб был установлен на специальном постаменте в центре помещения. На стоявших в его изголовье венках был портрет лейтенанта Лунина с траурной лентой в нижнем углу. На крышке гроба лежал скромный букет из трех гвоздик и парадная милицейская фуражка. Особняком держался небольшой духовой оркестр, который ждал очереди вступить в церемонию. Самохин и Ракитин стояли рядом, склонив головы. Речь держал подполковник Зубов, начальник городской ГИБДД.

- … отличали спокойствие, дружелюбие, - перечислял он по бумажке, - исполнительность и верность служебному долгу. Сейчас он уходит от нас. Навсегда. Но память о боевом товарище навечно останется в наших сердцах. Пусть земля тебе будет пухом, Лунин. Прощай.

Никакого особенного знака никем подано не было, но геликон из оркестра, по-видимому, обладал прекрасной интуицией. Он перехватил наплечный ремень, и, сверкнув лысиной, кивнул товарищам по команде. Стало ясно, что главный в оркестре именно он. Музыкант вцепился зубами в мундштук, и щеки его, за секунду до этого казавшиеся дряблыми, вдруг налились, как дорогие силиконовые груди. Грянули первые такты траурного марша. Гроб вздрогнул, что-то под ним лязгнуло, и вместе с венками, букетом и фуражкой он стал опускаться на своем постаменте куда-то вниз.

Ракитин повернулся к Самохину.

- Почему гроб все время был закрыт? – вполголоса спросил он. - Прощание уже было?

- Не было никакого прощания, – мрачно ответил Самохин. – И родственников у него никого – из детдома же он. Так из морга и привезли – крышка гвоздями заколочена.

Гроб исчез под полом, и отверстие заслонили две сдвинувшиеся плиты.

- Ты чего мне звонил? – спросил Ракитин.

Самохин с беспокойством обернулся.

- Давай только не здесь, а? – сказал он.

глава 8

На перроне объявили поезд, прибывающий из Москвы. Отъезжающие, подхватив чемоданы, пришли в движение, лишенное всякой логики – с какого конца состава должны быть нумерация, голос диктора так и не сообщил.

Наконец, показался тепловоз, тянущий за собой пассажирские вагоны. Он замедлил ход, заскрипел тормозами и встал у конца платформы.

Дверь третьего от головы вагона открылась. Проводница протерла поручни, и первым на перрон соскочил Каратаев. Он был в джинсах, кроссовках, а за плечами его висел рюкзак. В одной руке Антон держал кейс с ноутбуком. Каратаев обернулся и подал вторую руку Юлии Николаевне. Опираясь на нее, Дементьева вышла из тамбура. На вид это была обаятельная супружеская пара, которая любит и со вкусом умеет путешествовать.

***

Белая «шестерка» Ракитина двигалась по городу. Капитан сидел за рулем. Рядом расположился Самохин.

- Чего звонил? – спросил Ракитин, искоса посмотрев на пассажира.

- Не гони ты меня, - вздохнул тот. – Дай хоть с мыслями собраться.

- Что, так серьезно?

- Серьезней не бывает. Слушай, мне бы в магазин забежать. Остановишь, а?

Машина перестроилась в крайний правый ряд, затем свернула на привокзальную площадь.

- Я к магазину просил, - сказал Самохин. - А ты к вокзалу меня привез.

Ракитин остановил машину у входа в магазин, который был в десятке метров от здания вокзала. Сделал он это достаточно резко. Сам капитан крепко держался за руль, и поэтому в момент остановки тело его осталось неподвижным. Ракитин погасил силу инерции, напрягая руки. Для Самохина резкое торможение явилось полной неожиданностью. Его ремень безопасности напрягся, а сам старший лейтенант, мотнув головой, едва не вылетел из-под него и не ударился в лобовое стекло.

- Сдурел? – спросил он, откидываясь на спинку сиденья.

Не убирая рук с руля, Ракитин кивнул на вход в привокзальный магазин:

- Вот тебе магазин. Слушай, ты чего тут темнишь, а? Хотел со мной поговорить - так говори.

Самохин расстегнул ремень и достал из кармана блокнот.

- Да погоди ты… - отмахнулся он, раскрывая его. – Минералки – две бутылки. Консервы рыбные – четыре банки. Килограмм огурцов. Буханка черного. Зубная щетка, паста и кусок туалетного мыла. Вроде бы все.

Ракитин повернул к нему голову и поинтересовался без малейшей тени иронии:

- В поход собрался?

Самохин вздохнул:

- Если бы… Да только не я.

Затем взялся за ручку и решительно открыл дверь.

***

Ракитин взглянул на часы, затем на дверь магазина, за которой исчез Самохин. Дернул за рычаг, который открывал капот. Вышел из машины.

Из громкоговорителя, висевшего где-то на перроне, донесся женский голос:

- …От первой платформы отправляется скорый поезд Москва-Котлас. Повторяю…