Крест толкователей

Во главе стола сидел полковник Скоробогатов, по обеим сторонам от него – Каратаев и Дементьева. Лица всех троих повернулись к вошедшему почти одновременно. Глаза Антона Каратаева вспыхнули, во взгляде Юлии Николаевны Ракитин прочитал плохо скрытое изумление.

- А вот и наш Глеб Ракитин, - обрадовался Скоробогатов и сделал жест рукою. - Располагайтесь, товарищ капитан. Знакомьтесь. Эти товарищи - из Москвы. Подполковник Антон Каратаев. Дементьева, - произнес он со вкусом. Было очевидно, что присутствие девушки в кабинете доставляет Скоробогатову определенное удовольствие. – Юлия Николаевна Дементьева. Доктор наук, между прочим. Медик. И светило научного небосвода.

Ракитин отодвинул стул и сел рядом с Каратаевым. Таким образом, Юлия Николаевна оказалась в поле его зрения.

Она протянула руку через стол и сказала, не спуская глаз с Ракитина:

- Да полно вам, Александр Иваныч… До докторской далеко – пока еще я кандидат. – Ракитин пожал ее руку. - Я - нейропсихолог. Меня зовут Юлия. Неужели это вы?… Не ожидала, честное слово.

Наступила очередь Каратаева – он повернулся к Ракитину и привстал со своего стула. Протянул руку.

- Тоже не ожидал… Меня можно просто Антон. Если будем работать вместе, то звания ни к чему. Но сразу о самом главном. Нам хотелось бы поговорить с вами откровенно. Ведь вы были не только свидетелем, но и участником, ведь так? Вы ответите нам на несколько вопросов?

- Глеб, - Ракитин пожал протянутую ему руку. - Вы сказали, несколько вопросов? По поводу чего?

- Товарищи прибыли специально по делу о перестрелке на посту ГИБДД, - вставил Скоробогатов. - Ты тоже был там. Вот они и хотят кое-что выяснить лично у тебя.

- По-моему, все и так яснее ясного, - ответил Ракитин.- Один преступник погиб в перестрелке. Второй задержан.

Каратаев пристально посмотрел на Ракитина.

- Нас интересуют совсем не они.

Он машинально достал из кармана свой покрытый тончайшей гравировкой серебряный футляр с сигарой и гильотину. Ракитин бросил на них недоуменный быстрый взгляд. Каратаев перехватил его и вдруг сообразил, что предметы эти в захолустном райцентре были бы не слишком уместны. Вздохнув, он убрал футляр и гильотину обратно в карман.

- А кто же тогда вас интересует? – спросил Ракитин.

- Лейтенант Лунин, - ответил Каратаев, смотря капитану в глаза.

Все это время Юлия Николаевна не спускала с Ракитина глаз - она внимательно наблюдала за его лицом. Перекрестный осмотр приезжих капитана совсем не смутил. Ракитин поднес к своему лицу большой палец. Внимание его привлек небольшой заусенец у ногтя. Капитан поскреб его указательным пальцем, затем, вздохнув, сказал:

- Да, жалко парня… Нелепо как-то. Впрочем, именно так все оно и бывает.

- Вы видели его раны собственными глазами? – цепко спросил он. - Вы уверены, что лейтенант был мертв?

- Он умер у меня на руках. – ответил он. – В буквальном смысле. Когда я подбежал к нему, то встретился с ним взглядом, и он был еще жив. А через секунду – уже нет. Знаете, я только что с его похорон. Лунина кремировали полтора часа назад. Но у меня тоже есть к вам вопрос, Антон. Отчего именно лейтенант Лунин вызывает у вас такой интерес?

Каратаев усмехнулся, однако усмешка вышла холодной и напряженной.

- А вот этого я, к сожалению, вам сказать не могу. Не имею права.

Ракитин поднялся со стула.

- К сожалению, и я вам больше помочь ничем не смогу. Я рассказал все, что знал. – Он посмотрел на Скоробогатова, - Разрешите идти, товарищ полковник?

Вместо ответа полковник вопросительно глянул на Каратаева. Тот едва заметно кивнул головой.

- Разрешаю, - вздохнул Скоробогатов. – Ну что ж, Ракитин, иди.

Капитан развернулся и четким шагом, ни на кого больше так и не взглянув, вышел из кабинета.

глава 9

В центральном сквере города, расположенном на пересечении Карла Маркса и Богоявленской, и разбитом еще до войны, в честь победы на Халкин-Голе, работали несколько мальчишек, которым было по десять-двенадцать лет. Одни из них счищали стальными щетками грязь с чугунной ограды, другие следовали за ними с кисточками в руках – красили чугунные кружева черным битумным лаком. Мальчишки были детдомовскими, и делали они свою работу под присмотром педагога-воспитателя Степановой. Она была костлява и прокурена насквозь, как старая пепельница, носила широкие мужские брюки, водолазку и полосатый пиджак. Волосы ее, вместе с коричневой кожей, были так сильно стянуты пучком на затылке, что морщин на землистом щучьем лице практически не оставалось. В одной руке Степановой была дымящаяся папироса, в другой – покрытая черной краской кисть. Она водила ею по ажурным завиткам ограды, подавая своим питомцам трудовой пример.

- Вы должны заботиться о городе, в котором живете. – говорила она хорошо поставленным, педагогическим голосом. - О своем доме, о родной улице. А главное – прилагать усилия, чтобы поддерживать их в чистоте и порядке. Ведь только общественно полезный труд может сделать каждого из вас человеком.