Крест толкователей

Кеша не отвечал, только бешено вращал глазами. Несколько секунд спустя Лунин понял всю бессмысленность своего захвата. Мальчик ничем ему угрожать не мог. Единственное, на что он был способен - это только сбежать. Лейтенант был уверен в своей реакции, а также в том, что при попытке к бегству он без труда сможет перехватить мальчика еще раз.

Поэтому, так и не дождавшись ответа, он отпустил руку Кеши. Тот сел на кровати и стал растирать локоть.

Искоса посмотрев на лейтенанта, Кеша заметил с нескрываемым сарказмом:

- Оно и видно, что Николаем. Был бы автомат настоящий – точно бы башку тебе отстрелил, козел.

Лунина колкость не слишком задела.

- Видали мы таких стрелков… - усмехнулся он. – Зовут-то тебя как?

Кеша встал с кровати и распрямил плечи. Плюнул на правую ладонь, затем вытер ее о штанину. Потом протянул лейтенанту руку.

- Иннокентий Оппенгеймер, - торжественно представился он.

Лунин смерил мальчика взглядом и, слегка смутившись, ее пожал.

- Как?.. – переспросил он.

Кеша посмотрел на него с презрением.

- Ну, ты, тьма египетская… Про атомную бомбу, наверно, слыхал?

- Ну, допустим… - осторожно согласился Лунин.

Кеша поправил воротник рубашки и застегнул его на верхнюю пуговицу.

- Это мой батя ее изобрел, понял? Он у меня - голова. Нобелевский лауреат. – Кеша развернулся и взялся за ножки стола, направленные в потолок. – Что стоишь как столб? Стол помоги перевернуть.

***

Двухконфорочная газовая плита стояла в закуте за печкой, отгороженном от комнаты занавеской. Лунин зачерпнул ковшом воду из ведра и налил ее в чайник. Потом поставил его на плиту, чиркнул спичкой и зажег газ.

Лунин крикнул через плечо:

- Зойка кто тебе? Мать?

Кеша был в комнате. В центр стола он положил снежинку, вырезанную из сложенной газеты. Поставил на нее кефирную бутылку, на три четверти заполненную водой. Затем опустил в нее букет из трех желтых одуванчиков, сделал шаг назад и оценивающе посмотрел на натюрморт.

Вздохнув, он, наконец, ответил:

- Мать моя - удача, отец – родной детдом.

Лунин спросил:

- В каком это смысле?

Кеша протянул руку к букету и поправил цветы. Теперь одуванчики, понуро свесив желтые головы, смотрели в разные стороны.

- В переносном, - ответил Кеша. – Вообще, она говорит, что мать. Да только брешет - сто пудов… Позавчера нарисовалась, вся в помаде, рожа пудрой присыпана. Ни разу в жизни эту цыпу не видал, вот те крест. На три дня меня отпросила… Зачем – хрен ее знает. А ты чё такой любопытный? – усмехнулся вдруг мальчик. - Спишь с ней, что ли?

Лунин вышел из-за занавески и бросил взгляд на букет. Он хмыкнул и спросил:

- Цветы-то для кого? Для нее, что ли?

Кеша отвернулся. Он закусил губу. Потом протянул руку, намереваясь выхватить одуванчики из бутылки. Однако, Лунин оказался проворнее - он ловко перехватил запястье мальчика, и букет остался нетронутым.

- Не смей… - сказал лейтенант. - Пусть стоят.

***

Дверь открылась и в комнату быстрым шагом вошла Зоя. Лунин и Кеша повернулись к ней одновременно. Лейтенант разжал пальцы, и запястье мальчика выскользнуло из его руки.

Зоя бросила взгляд на букет. Затем подошла к столу и поставила на него пластиковый пакет, набитый покупками почти доверху. Стала вынимать из него хлеб, пакет молока, консервы, какие-то свертки.

Зоя посмотрела на Лунина.

- Уже познакомились? Я рада.

Лунин с сожалением посмотрел на свой кулак, который еще болел от удара по настенному календарю. На костяшках краснели свежие ссадины.

Зоя подошла к серванту и выдвинула один из его ящиков. Начала что-то делать в нем, запустив туда обе руки. Лунин бросил взгляд на ее шею. Почувствовав, что лейтенант смотрит на нее, Зоя сказала:

- Сейчас ужинать будем, Николай…

Зоя обернулась, и в руках у нее оказался пластиковый шприц с блеснувшей иглой. Зоя ударила по нему щелчком, выгоняя вверх пузырек воздуха, и надавила на поршень. Тонкая струйка брызнула вверх.

- Но сначала укол, - сказала Зоя.

Кеша, опустив голову, развернул стул и сел, пропустив его между ног. Задрав рукав, он положил обнаженную руку на спинку. Во второй руке его щелкнул резиновый жгут.

Кеша перехлестнул его через бицепс и стал работать кулаком, нагнетая кровь. Вены на его предплечье вздулись.

Лунин, не отрываясь, смотрел на его руку. Она была вся покрыта следами уколов - вдоль вен, от локтевого сгиба и до самого запястья.

глава 15

Ракитин ехал в своей «шестерке». Ехал он быстро, едва попадая в «зеленую волну» и пересекая перекрестки в самые последние мгновенья. На углу Февральской и Клары Цеткин наперерез машине выскочил гаишник с радаром и палкой, но осекся, увидев Глеба Андреевича за рулем.

***

Ракитин почти бежал по подъезду вверх, перескакивая через две ступеньки. Между вторым и третьим этажами он увидел строительные козлы. На полу лежало густое пятно краски, которое соскребает шпателем какой-то человек в пилотке, сложенной из газеты. По ступеням, наперегонки с капитаном, бежали вверх отпечатки чьих-то ног.

На четвертом этаже Ракитин остановился перед нужной дверью. Он бросил взгляд на отпечатки, теперь уже едва заметные – они свернули и пошли дальше, на пятый этаж.