Крестьянские войны в России XVII-XVIII вв.

На пути в столицу Разин утешал своего не столь стойкого, как он сам, брата Фрола, «говоря, что когда привезут их в город Москву, будет оказана им великая честь, тысячи людей, и самые знатные тоже, выйдут им навстречу, потому что ждут по дождутся их увидеть». Анонимный автор-англичанин, сообщающий эти сведения, пишет далее, что «предсказание» Разина сбылось: по прибытии в столицу «ожидало его великое множество народа высокого и низкого звания». Во время пыток он опять уговаривал Фрола, «дабы укрепить его», «сказал, что должно помнить ему, сколь многим пользовался он в жизни, что долго жил он среди друзей в чести и славе и имел под началом тысячи и тысячи, а потому надлежит ему нынче принять тяжелую долю свою с терпением».

На эшафоте у Лобного места, перекрестившись и сказав последнее «прости» окружавшему место казни народу, предводитель восставших столь же стойко перенес последнее испытание. Правительство, опасаясь волнений, окружило место казни плотными рядами войск. Разину «с превеликой поспешностью» отрубили правую руку, левую йогу и голову, он при этом «ни единым вздохом не обнаружил слабости духа»^[95].

Боярская Москва ликовала, церковь служила благодарственные молебны и предавала анафеме Степана Разина. Слухи о восстании распространялись по окрестным странам, а их владетели поздравляли царя Алексея Михайловича с победой. В Западной Европе по свежим следам издают первые сочинения о «бунте» российской черни. Простой же народ России оплакивал смерть своего атамана, складывал о нем бесчисленные песни и легенды, дожившие до нашего времени:

Помутился славный тихий Дон

От Черкесска до Черного моря!

Помешался весь казачий круг!

Атамана боле нет у нас,

Нет Степана Тимофеевича,

По прозванию Стеньки Разина.

Поймали добра молодца,

Завязали руки белые,

Повезли во каменну Москву

И на славной Красной площади

Отрубили буйну голову!

Короткая и бурная жизнь Степана Разина, поразившего современников и потомков, была отдана народу, делу борьбы за лучшую долю для всех угнетенных и униженных. Он принял эстафету борьбы с народными притеснителями (в его войске сражались, например, участники «Медного бунта» 1662 г.) и передал ее следующим поколениям. Сподвижники казненного атамана не раз поднимались на борьбу в 70-е годы на Дону, у некоторых из них сохранились даже знамя и «прапорец» Степана Разина. Разницы-астраханцы участвовали в Московском восстании 1682 г. В 1688 г. донские казаки-раскольники «хотели… воровать, как Стенька Разин»^[96]. В Крестьянской войне начала XVIII в. тоже участвовали разинцы, в том число и булавинский полковник И. Лоскут, «про которого сказывают, что он был при Стеньке Разине лет с 7».

Вторая Крестьянская война закончилась, но разинские традиции продолжали долго жить среди угнетенных, поднимавшихся на борьбу против феодалов в конце XVII в. и позднее.

ТРЕТЬЯ КРЕСТЬЯНСКАЯ ВОЙНА

НА РУБЕЖЕ ДВУХ СТОЛЕТИЙ

Подходил к концу XVII век. Новый 1700 год русские люди встретили по 1 сентября, как столетиями до этого, а 1 января, к тому же по новому, григорианскому, летосчислению; по принятому до этого времени византийскому счету («от сотворения мира») это был бы 7208 год. Начиналась знаменитая эпоха реформ, «петровских преобразований», «европеизации» страны. Страна, как, не без преувеличения, напишет столетие с лишним спустя великий поэт, «мужала с гением Петра».

Подготовленные и начатые еще во второй половине предыдущего столетия реформы выводили Россию на новые рубежи, превращали ее в одну из ведущих мировых держав. Но все эти успехи достигались очень дорогой ценой: крайним истощением народных сил, возрастанием до невиданных размеров эксплуатации. Методы, которыми проводились реформы, направленные на укрепление государства и его социальной опоры в лице дворянства и купечества, дали основание В. И. Ленину сказать, что Петр I «ускорял перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства»^[97].

Не удивительно, что правление Петра сопровождалось непрерывными классовыми выступлениями народных низов.