Крестьянские восстания в России в 1918—1922 гг. От махновщины до антоновщины

Важнейшей особенностью крестьянского движения в регионе в 1919—1922 гг. был многонациональный состав его участников. Эта особенность определялась спецификой Поволжья как одного из многонациональных районов страны. Крестьянские выступления против военно-коммунистической политики имели место во всех национальных районах Среднего и Нижнего Поволжья. И русские, и татарские, и чувашские, и мордовские села принимали участие в повстанческом движении. Причем в ходе этого движения крестьянами не выдвигались националистические лозунги. Об этом убедительно свидетельствует самое мощное в регионе крестьянское восстание, названное современниками «вилочным» или «восстанием Черного орла-земледельца».

«ЧАПАННАЯ ВОЙНА»

Восстание крестьян Симбирской и Самарской губерний вспыхнуло неожиданно, стихийно, практически одновременно в нескольких уездах 3 марта 1919 года.

Как свидетельствует телеграмма Самарского губисполкома в НКВД о восстании крестьян 3 марта в с. Ново-Майна Мелекесского уезда, крестьяне «отказались допустить к учету хлеба, дать подводы для срочных надобностей и выгнали продовольственных инструкторов, угрожая жизни. Были командированы в Ново-Майну заведующий уездным отделом управления, военный комиссар и два политических работника с отрядом кавалерии в 20 человек, по прибытии коих сделано собрание с целью уладить дело мирно, но со стороны толпы было произведено нападение на командированных заведотдуправления, военкома. Отряд в это время был во дворе совета, вовремя не мог оказать помощи, в результате завотделом управления, военком отделались легкими побоями, двое агитаторов тяжело избиты толпой, отряд залпами рассеял толпу, есть раненые» {4}.

В этот же день в селе Новодевичье Сенгилеевского уезда Симбирской губернии на крестьянском сходе начались волнения, которые очень быстро переросли в восстание, получившее название «чапанная война». Некоторые документы говорят, что восставших было до двухсот тысяч человек.

Село Новодевичье имеет свыше 1000 дворов, расположено у волжской пристани, в центре хлебного района. Свидетель начала восстания агитатор Н.Г. Петров в своем отчете о причинах и ходе крестьянского восстания в Ново-Девиченской волости Сенгилеевского уезда пишет, что «работавшая здесь чрезвычайка, во главе с убитым во время восстания председателем ее Казимировым, в высшей степени щедро употребляла избиение своих “клиентов” кулаками, прикладами, плетью, пиками и т.д… Находившийся здесь продотряд Павлова вел себя возмутительно: пьянствовал, совершал всяческие поборы овец, молочных продуктов, отчуждал безвозмездно что понравится, по ночам шла стрельба вверх и т.д. В пьянстве не уступали и ответственные представители: комиссар Белов, председатель ЧК Казимиров, начальник отряда Павлов, комиссар Стафеев (в Мордове) и др., кончая новодевическим милиционером, командированным сюда из Сенгилея и не убывшимся, несмотря на все требования Ново-Девиченского волостного исполкома» {1: 182—187}.

Некоторые представители местной советской власти в пьяном кураже доходили до откровенного издевательства и унижения крестьян. Так, например, «в с. М. Чурашево во время пиршества на свадьбе один из членов волостного совдепа т. Гавриков запряг четырех баб в салазки, надел на них хомуты, седелки, бубенцы, к дуге привязал колокольчики, взял в руки кнут и тронул по улице диковинную четверку. Порой т. Гавриков слезал со своих салазок, привязывал “четверку” к воротам и входил в чью-либо избу; “лошади”, стоя на морозе, стучали зубами» {5}.

Волнения в с. Новодевичье 3 марта начались со схода, созванного сельским советом. На нем было сообщено несколько случаев слишком решительной реквизиции комиссаром Беловым хлеба и скота: у крестьянина Дм. Воробьева весь хлеб реквизировали «под метелку», не оставив ничего хозяину; у вдовы Кучеровой была сведена последняя корова и т.д. и т.д. В результате сход пришел к убеждению, что необходимо дать отпор действиям продкомиссара в масштабе всей волости. 3 марта вечером крестьяне врываются в почтово-телеграфную контору во главе с Крохиным, знающим азбуку Морзе, и устанавливают свой контроль над аппаратом.

Агитатор Н.Г. Петров в своем отчете пишет, что «несмотря на некоторое сходство событий 3—15 марта с левоэсеровскими восстаниями, здесь, в Новодевичье, на какую-либо связь с левыми эсерами нет буквально ни одного указания. К тому же убеждению меня приводит и совершенное отсутствие следов пребывания в Новодевичье посторонних лиц, вопреки всем газетным сообщениям о каком-то поручике, графе Орлове-Давыдове и т.д.». Выдвинувшиеся во время восстания руководители Новодевиченского «штаба» все были исключительно из местных людей {1: 182—187}.

И действительно, как только восстание охватило почти всю Симбирскую губернию, председатель губисполкома М. Гимов сообщает в НКВД, ЦК РКП(б) и ВЦИК, что во главе «стоят правые эсеры, генерал Бердичев и граф Орлов» {6}.