Крестьянское восстание

Таков замок Сусед, таковы его окрестности, место многих кровавых дел. Но после той ночи, когда госпожа Уршула нагрянула и выгнала из замка Елену и сыновей Тахи, все здесь было довольно спокойно; не слышно было ни жалоб, ни нареканий; наоборот, каждый думал, что так и будет продолжаться, и благодарил бога, что в одну ночь вода снесла эту напасть – Тахи. Но старая Хенинг была мудра и не питала доверия к этому зловещему затишью. «Бан Петар успокоился, – говорила старуха, – значит, волк в логовище собирается с мыслями и готовит оружие! Это надо помнить». Поэтому Уршула оставила незамужних дочерей в Мокрицах, у госпожи Марты, сама осмотрела стены замка сверху донизу, заняла у господина Амброза четыре новые лумбарды, купила тридцать плит свинца, четыре бочонка крупного пороха и большое количество копий из арсенала Зринских. Кастеляном она назначила дворянина Ивана… Гушича, а в помощника ему – Фране Пухаковича и Ивана Сабова.

Было уже далеко за полночь, когда громкая труба с круглой башни разбудила франта Андрию Хорвата, привратника, храпевшего в маленькой караулке у главных ворот. Послышался шум и стук. Андрия вскочил на нош, накинул безрукавку, зажег лучину, вышел из караулки, но, прежде чем опустить мост, отворил окошечко в воротах и закричал:

– Кого бог песет?

– Свои, – отозвался снаружи голос Уршулы…

Подъемный мост заскрипел, ворота отворились, и Андрия, подняв над головой лучину, изумился при виде толпы, которая на конях протискивалась во двор; впереди ехала старая Хенинг, потом господин подбан, господа Керечен и Коньский, кастелян Гушич, около двадцати дворян и до сорока вооруженных всадников с факелами.

– Андрия, – обратилась к нему госпожа, остановив коня, – разбуди поскорее Пухаковича и Сабова, да и приказчики пусть придут. Устрой этих всадников как можно лучше. Вели оседлать четырех коней. Скорей, парень, а потом приходи в замок.

Андрия выпучил от удивления заспанные глаза, но сейчас же поклонился. Хороший слуга не спрашивает, а слушается. Затворив ворота, он исполнил все, что ему приказала госпожа. Долго, почти до зари, горел свет в окнах Суседа. Тени, которые двигались взад и вперед, свидетельствовали, что в верхних комнатах господа бодрствовали за делом. Изредка среди ночи опускался подъемный мост, и каждый раз из замка в разные стороны уносилось по два всадника. Одни через реку Крапину к Запрешичу; другие – на север, к Стубице; третьи по направлению к Стеневцу; Андрия, после того как он долго говорил с господином Амброзом, поехал прямо в Загреб.

Следующий день начался и прошел спокойно, но, к удивлению, главные ворота оставались закрытыми; видно было только, как госпожа Уршула ходит по стенам вокруг замка. Уже начало темнеть, над Савой стояла луна. Тогда по всем белым дорогам, словно муравьи, в Сусед стали стекаться люди. С оружием и без оружия, верхом и пешком, валила одна толпа крестьян за другой, изредка перекидываясь словами. Примчался и господин Степко с четырьмя всадниками, но сейчас же снова ускакал. Посреди двора горел огромный костер; над ним на цепи были подвешены котлы, немного подальше стояли три большие бочки. Красное пламя огня и голубой свет луны играли на длинных железных пушках, расставленных вдоль стен, на серой жести, которой были крыты башни, на огромном знамени, развевавшемся в ночном воздухе на замке, и на пестрой толпе сотен и сотен крестьян, которые стояли, сидели и лежали во дворе. Сама госпожа Уршула обходила и угощала всех. Слуги выносили из замка большие связки пистолетов, секир и копий, а Пухакович и Сабов раздавали их крестьянам. Гушич бегал взад и вперед: там перед конюшней считает оседланных коней, тут расставляет вооруженных крестьян по отрядам. Но, несмотря на суматоху, шуму мало, слышен только как бы гул отдаленного моря. Под утро ворота отворились. В предрассветной темноте отряд за отрядом стал спускаться с горы. Первый – сто всадников, пятьдесят ружей и двести пеших копьеносцев – ведет Амброз на коне. Отряд скрывается в горном ущелье. Немного погодя господин Керечен выводит пятьдесят человек на западный склон холма. Отряд укрывается в кустах. Люди воткнули в землю по два железных прута и на них положили большой мушкет, направив его на дорогу. Около командира суетился Илия Грегорич. Он проверял каждое ружье. Взошло солнце. У окна, в беспокойстве, стояла Уршула. Вдруг она захлопала в ладоши и крикнула своему зятю Коньскому:

– Слава богу, и эти идут!

Со стороны Самобора приближался к Саве сильный вооружепный отряд. Впереди ехали два всадника: Томо Милич и священник церкви св. Недели, здоровенный детина. Сбоку у него болталась сабля, за поясом блестело два пистолета, в руке он держал палку с синим платком на конце. Отряд перебрался на пароме на этот берег, где его встретил господин Коньский, и быстрым шагом тоже скрылся в ущелье. Потом все успокоилось, и день прошел тихо; только после полудня прискакал, весь в поту, франт Андрия Хорват и прошел прямо к госпоже Уршуле.