Крестная мать

«А ты еще опасней, — напряженно думал Городецкий, расхаживая по комнате. — Ты ему выложил все, пес продажный. Тварь! Ишь, «БМВ» в гараже оказался. Я так и думал, между прочим, что кто-то из своих умыкнул. Куда машина могла от подъезда деться? Охрана круглосуточная, сами на «БМВ» и ездили… Ну да ладно, черт с ней, с этой «тачкой». Дорош — беда, действительно, пострашнее. И надо срочно придумать, что делать. Бежать? Немедленно? Но, во-первых, из Германии от Исмаила нет вызова. Во-вторых, побег станет доказательством аферы. За Городецким ринутся, чего доброго, в погоню… Нет-нет, надо поучиться у Мавроди, никуда пока не ехать, не суетиться и не нервничать. Наоборот, нужно потянуть время, показать всем, что у президента «Мечты» и в мыслях никаких дурных, тем более преступных намерений не было. Да, деньги в Германию перечислил, документы налицо, любой акционер может проверить. В документах все на месте: официальные просьбы АО «Мечта» о заключении договора с немецкой фирмой «Freundschaft» о поставке, а затем и сборке линии розлива пивной продукции на местном заводе, оплаченные счета за офисное оборудование — мебель, компьютеры, принтеры… Другое дело, что с Исмаилом были не задокументированные разговоры. Но кто сможет их проверить? Разве Исмаил сознается? Этот толстый гусь?! Ха-ха, как бы не так…»

А может, со стороны Лукашина это просто провокация? Может, он выдумал историю с Дорошем, пальцы сломал сам, по пьянке, а шантажирует, чтобы окончательно прибрать к рукам «БМВ» и вообще развязать себе руки.

Антон Михайлович резко сменил тактику. Закричал вдруг:

— Это ты наговорил Дорошу всяких гадостей, Лу-кашин! Ты! Вертишься тут под ногами, слухами какими-то пользуешься. Машину у компании украл. Хам! У народа украл! Я тебя посажу! Народ несет нам свои трудовые сбережения, доверяет, надеется, что мы ведем себя честно, со временем выплатим им дивиденды, а ты… жулик! — И, неумело размахнувшись, залепил главному охраннику пощечину.

Лукашин от неожиданности растерялся, стоял, хлопая глазами.

— Антон Михайлович, дорогой… Вы меня не так поняли. Да, с машиной я взял грех на душу, но она ведь цела! Скажем, что нашлась, и все дела. А вам До-роша надо бояться, это я вам точно говорю! Он ни перед чем не остановится.

— А чего мне его бояться? Кто он такой, этот Дорош? Бывший чекист, которого выгнали со службы, скомпрометировавший себя человек. Частный детектив? Ну и пусть. Кого это волнует? Лезет не в свое дело — что ж, пусть потом на себя пеняет. И знать он ничего не может. Потому что… ничего нет, понимаешь, Лукашин? То, что ты мне тут рассказал, — бредни. Я никуда не собираюсь уезжать. Никуда! Россия — моя Родина! И я горжусь ею! Здесь родился, здесь и умру. У себя дома. А деньги… конечно, мы имеем финансовые отношения и с зарубежными партнерами, в том числе и с Германией. Ну так что с того? Документы в порядке, они будут представлены к годовому отчету в апреле или мае, как решат акционеры, так и будет…

Городецкий, багровый и злой, брызгая слюной, наступал на Лукашина, а тот, оберегая забинтованные пальцы на правой руке, пятился к двери, все больше теряя уверенность в том, что поступил правильно. Вон как хитрость обернулась. И попробуй, в самом деле, что-нибудь доказать. Дурак ты, Лукашин, влез в дерьмо. Не с твоим умом такое проворачивать.

Он выскользнул из кабинета, бормоча бессвязные и жалкие извинения, а Городецкий сел за рабочий стол, жестко барабанил пальцами по подлокотнику кресла.

— Сволочь! Гад ползучий. Пригрели тебя, кормили-поили, а ты еще…

Мысль Антона Михайловича тем не менее работала четко, в нужном направлении. Он довольно быстро взял себя в руки — от растерянности и следа не осталось. Было совершенно ясно, что вся информация из «Мечты» пошла через Лукашина. Что-то он вынюхал, а потом передал сведения Дорошу. И в этом смысле, конечно, опасность со стороны изгнанного с работы чекиста была. Надо держать ухо востро и срочно предпринимать какие-то меры защиты.

Он позвал по селекторной связи главного бухгалтера, велел Нине Ивановне явиться в кабинет, начал строго спрашивать. Перепуганная женщина тут же во всем созналась — да, она рассказала Лукашину, что Антон Михайлович помог с материалами для дачи, что они перечислили в Германию большие деньги на закупку линии для пивзавода и офисного оборудования…

— А тебя что, за язык тянули? — грубо, с ненавистью выпалил Городецкий. — Я же добро тебе сделал, а ты чем отблагодарила? Сплетнями и какими-то намеками по поводу денег…

— Я ничего лишнего не сказала, Антон Михайлович! Что вы?! Просто он стал просить денег на строительство гаражей, а я ему ответила, что их сейчас нет, что мы перечислили деньги в Германию. А за стройматериалы… ну, сорвалось с языка, Антон Михайлович, простите! Я же вас похвалила, мол, такой заботливый и внимательный к своим подчиненным. А что Лукашин вам сказал…