Крестная мать

— Это… что?

— Он же через подушку стрелял, Феликс Иванович! — тут же нашлась Изольда, держащая, что называется, ушки на макушке. — Сначала мне на живот ее клал, говорил, что, вот, бабахну сейчас и никто не услышит. Пистолетом щелкал — и у себя возле виска, и возле моего. Он у него сначала незаряженным был. А потом патроны вот сюда, в рукоятку вставил, дернул вот эту штуку… как она называется?.. Да, затвор, и снова пистолет мне к животу… Я думала с ума сойду от страха.

— Но в себя-то он как попал, расскажи еще, — потребовал Дерикот, помогая вместе с врачом поднять Бизона.

— Ну… я же вам показывала!.. Вот сюда он мне приставил пистолет, я взяла его обеими руками, стала отнимать… А потом я даже и не помню, как получилось, куда он его направил… И подушка сверху, кажется, была, да… Вдруг — бабах! Я и обмерла. Жора сразу застонал и упал на кушетку, кровь пошла, пистолет у него вот так, в руке был… Я все оставила как есть, скорее оделась и — за «скорой»… Позвонила, прибегаю, а он сидит, ругается, весь в крови…

— Хорошо, что сообразили меня позвать, — одобрил Дерикот, осторожно надевая на Бизона кожаную куртку. — И «скорую» ты вовремя завернула, а то бы сейчас нам от легавых не отбиться. «Пушку» бы тут же изъяли, а она в розыске…

— Я бы им хрен ее отдал, — Бизон стоял уже на ногах, морщился, поправлял рукав куртки.

— Это хорошо, что ты в себя пришел, — спокойно заметил врач. — А так бы…

— Ладно, все, поехали! — распорядился Дерикот. — Вы ведите его к машине, а я квартиру закрою, гляну тут…

… — Ну, а дальше что было, Лиза? — спросила Татьяна, с напряженным вниманием слушающая рассказ Изольды.

— Ну, довели мы Бизона до машины, они уехали. А я домой… то есть, к вам, пошла.

— Ты поняла, где эта Ада Константиновна живет? Они называли адрес?

— Нет. Слышала, что они, Дерикот, кажется, сказал шоферу — на Левый берег, мол, поехали. И все.

— Ну, Левый берег большой, это полгорода. Так мы его не найдем. А надо бы…

Изольда с Петушком переглянулись. Они поняли, что их квартирная хозяйка вовсе не собирается отказываться от задуманного — довести начатое до конца.

— Тань… — мягко сказала Изольда. — Я, честно говоря, сомневаюсь, что Бизон и Дерикот мне поверили. Я, видно, путалась, когда рассказывала… меня же всю трясло! От этих людей всего можно ожидать! Они т а к на меня смотрели!

— Да, от этих можно, — не стала спорить Татьяна. — Поэтому я и спросила про адрес медсестры. Но как теперь эту сволочь достанешь? А Бизон придет в себя, снова начнут тебя спрашивать. Еще неизвестно, правда что, поверили они тебе или нет. Нужно быть готовой ко всему.

— Что же мне теперь делать? — Изольда, кажется, стала только теперь понимать серьезность своего положения. Да и Петушок заметно скис: неопределенность, тяготившая его, теперь усугублялась новой реальной опасностью — Дерикот со своими боевиками и медиками вполне мог выбить нужные признания как из Изольды, так и из Игоря. Права Татьяна Николаевна: от таких людей всего можно ожидать.

Татьяна раздвинула занавески — серое вялое утро стояло за окном кухни, где они сидели. Вздохнула:

— Надо, наверное, к Тягунову идти, признаваться во всем, помощи просить. Иначе нас всех, как котят, передушат.

— И что… ты ему все расскажешь? — ужаснулась Изольда. — Да нас же всех четверых… Ты разве не понимаешь, Таня?!

— Я буду говорить только про себя, Лиза. Не беспокойся. Я была одна, там, у Бизона.

— Но у Жорки была я! Меня он видел, а не тебя!.. И потом: пистолет. Где ты его взяла? Откуда ты знала, где он лежит? Как ты к нему в квартиру попала? Что ты на это скажешь следователям? И Жорка — он хоть и дурак, но поймет, кто дверь открыл!

— Я поговорю с Тягуновым, скажу только то, что касается меня одной. Ни слова лишнего он от меня не услышит. Я все понимаю, Лиза. Но теперь рисковать нельзя. Тебе, думаю, вообще бы спрятаться надо.

Изольда и Петушок напряженно слушали Татьяну. Да, ситуация зашла в тупик и стала опасной для всех. Срочно надо предпринимать что-то из ряда вон, нельзя пускать события на самотек. Раз Дерикот и Бизон сомневаются в искренности слов Изольды, значит, они будут возвращаться к ситуации снова и снова, пока не получат ответа… Да, кажется, Татьяна права: нужно срочно обращаться к Тягунову. Без помощи милиции теперь не обойтись.

Рабочий телефон Тягунова долго не отвечал. Потом в трубке клацнуло, щелкнуло, и занятый мужской голос нетерпеливо сказал:

— Косов слушает. Говорите побыстрей!

— Это Морозова. Здравствуйте! — Татьяна старалась попасть в заданный темп разговора. — Можно Вячеслава Егоровича?

— Он дома, болен, — лаконично отвечал начальник отделения.

— А… что с ним?

— Ну… простыл, температурит. У вас что-то срочное? Он, кстати, предупреждал, что если вы позвоните…

— Да как вам сказать… Я бы хотела повидать его, но если он болен… А домой можно ему позвонить?

Косов помялся.

— Вообще-то, домашние телефоны своих сотрудников мы не даем… Хорошо, позвоните вот по этому номеру, — он назвал цифры, — только, пожалуйста, не огорчайте человека, пусть он хоть несколько дней отдохнет от забот.