Крестная мать

Не выдержала и Изольда, стоявшая рядом, в коридоре. Рыдающая Татьяна, слезы гостьи, Риммы Александровны, Андрей, еле сдерживающий себя, — каждый по-своему переживали встречу. Женщины обнялись. Андрей возвышался над ними. В какое-то мгновение, совсем, кажется, не к месту, отчетливо вдруг и до конца осознал ситуацию, в которой оказался: три женщины прячут его, молодого и здорового парня, солдата-десантника, от властей, от возможной, конечно, гибели, ранения. Но что же — так и дальше жить, прячась за спины матери Вани Морозова, собственной матери и чужой тети Изольды? А кто же, действительно, будет защищать Россию, если все молодые и здоровые, такие, как он сам, убегут с поля боя, попрячутся, будут вот так, в обнимку с женщинами, лить слезы?

— Ну ладно, мамочки, хватит, — грубоватым баском проговорил Андрей, высвобождаясь из рук матери. — Поплакали, и будет. А то совсем раскваситесь, заболеете еще, чего доброго.

Спокойный его голос, рассудительная мужская интонация удивительно благотворно подействовала на женщин. Они, как по команде, перестали плакать, начали приводить себя в порядок. Несколько смущенная Римма Александровна сняла наконец верхнюю одежду; перед хозяйкой дома и ее квартиранткой предстала стройная миниатюрная женщина в дорожном, пригнанном по фигуре костюмчике, хорошо подчеркивающем красивую фигуру.

— Ма, я тебя не узнаю, — изумленно проговорил Андрей. — Ты какой-то другой стала, тоньше, что ли?

— Станешь другой, сынок. Больше десяти килограммов за полтора месяца потеряла, пока тебя искала.

Римма Александровна тряхнула белокурыми, рассыпавшимися по плечам волосами, засуетилась у сумки. Первым делом достала изящно оформленную большую коробку, раскрыла ее, протянула Татьяне набор духов.

— Наши, уральские, фирменные, — сказала с гордостью. — Я же на парфюмерной фабрике работаю, выпросила лучшее, что только было.

Татьяна поднесла духи к лицу.

— Какой удивительный запах! — воскликнула она. — Лиза! Ты только понюхай!.. Римма Александровна, но это ведь умопомрачительно дорого! Я не могу принять такую ценность.

— Дороже наших сыновей ничего нет, Танюша, милая. О чем вы говорите?! Примите от всего сердца. Как мать от матери. Вы же помогли нам с Андреем… Прошу вас!

— Ну, а это вам. — Римма Александровна, тактичная, конечно, женщина, вынула из сумки еще одну небольшую коробочку, прихваченную, видно, на всякий пожарный случай, и протянула Изольде. — Пусть и у вас память останется.

— Ой, зачем вы! Я сейчас вам деньги отдам! — Изольда кинулась к своей сумочке.

— Нет-нет, никаких денег! — стояла на своем Римма Александровна. — Мой сыночек тут живет, я должница ваша на всю жизнь. Я еще кое-что из продуктов привезла, бутылочку вина хорошего… Давай, сынуля, помогай. Ты же у нас единственный мужчина.

Скоро все сидели за столом, мирно и серьезно беседовали. Римма Александровна напористо, уверенно говорила:

— Сынок, я там, дома, за это время большую работу провела. Была в областном военкомате, у самого генерала. Он сказал, если ты жив-здоров, а не пропал без вести, как это сообщили, то все еще можно поправить, дослужишь в другой части. Не в Чечне. А в милицию, знаешь, какая бумага пришла: вроде бы ты с оружием дезертировал. Они розыск объявили, несколько раз домой приезжали, предупреждали… Я им такой скандал устроила!.. Ну вот, а в военкомате дядька хороший, помочь обещал.

Петушок нахмурился.

— Не все так просто, ма. Ты же не знаешь всего. Я действительно ушел с поля боя, дезертировал. С оружием, да. С автоматом.

Римма Александровна расстроенно всплеснула руками.

— Да зачем он тебе нужен, Андрюша, этот автомат?! — в сердцах ахнула она. — Бросил бы его там, в Грозном, да и все. Теперь, вот, и правда, милиция ищет… — Она осеклась, перехватив взгляд Татьяны. Поняв, что задела чувства хозяйки дома, что ее отношение к факту дезертирства Андрея может быть иным, что она тоже сейчас думает о своем сыне, сменила интонацию.

— Танюша! И вы, Изольда. Поймите меня правильно, прошу вас! Он один у меня. Один! И радость, и надежда, и будущее. Смысл жизни. И за что им, нашим сыновьям, воевать там с этими бандитами-че-ченцами? За что? За что они убили сына вашего, Ванечку?!

— Ладно, ма, хватит, — вежливо, но достаточно строго, даже сурово остановил мать Андрей. — Я сам свои проблемы решу. Вернуться надо в полк, это однозначно. Помогу вот Татьяне Николаевне, и поеду. А помочь ей обязательно нужно, без меня они не справятся. Здесь тоже бандюг всяких хватает. Был бы Ваня жив, он бы с убийцами отца разобрался.

— О чем ты говоришь, Андрюша! — почти начальственно прозвучал голос Риммы Александровны, и все за столом поняли, что на работе она такая вот и есть — небольшая, но строгая и принципиальная начальница. — Какой еще полк? Какие убийцы?! Поедем завтра же домой, я схожу в военкомат, поговорю. Дослужишь в другой части, военный прокурор мне объяснил, что это реально. Я обо всем договорилась.