Крестная мать

— Ну, ребята… — Каменцев сделал жест рукой, который можно было бы расценить как «не стоит сейчас об этом говорить…»

Тягунов сурово молчал, никак, казалось, не реагировал на разговор Татьяны с Каменцевым. И его молчание тревожило Татьяну. Она вправе была предположить, что он, вернувшись в город, в управление, тотчас отправится к начальству и доложит обо всем. Его-то, конечно, накажут меньше всех.

— Отвезешь Татьяну Николаевну и… ее друзей, поставишь машину в гараж, — распорядился Дерикот, не спускаясь с крыльца и почти не глядя на Игоря. — Завтра в половине девятого приедешь за мной, навестим Люмарскую.

Татьяна и «ее друзья» уселись в «кадиллак». С крыльца им не махали и даже не улыбались. В принципе, лесные «небожители» могли устроить на обратной дороге все, что угодно. Вечереет, плохая видимость, внезапный налет, автоматные очереди… — Татьяна зябко повела плечами, прижалась к Тягунову, вполголоса сказала ему о своих мыслях.

— Нет, ничего не случится, — успокоил он. — Они дали тебе, в первую очередь, а вообще-то всем нам, шанс. И, между прочим, на него надеются. Логика в этом есть. Им нужны помощники, единомышленники. К тому же они уверены в будущем. Считают, что их время пришло окончательно и бесповоротно.

— Слава, что ты решил? — прямо спросила Татьяна.

— Я думаю, Таня. Дай время, — попросил он.

Ехали осторожно, при свете фар. Лес был пуст. Тихо посапывала на заднем сидении Изольда, привалившись к плечу Андрея Петушка. Беспрепятственно поднял на выезде свою полосатую трубу-шлагбаум лесной служитель в заячьем треухе, внимательно посмотрел на пассажиров «кадиллака», сунул потом в карман переговорное устройство-рацию. «Кадиллак», шурша колесами, вынес их на шоссе. Здесь они почувствовали себя увереннее…

А на базе отдыха, в теплом уютном кабинете, шел напряженный и откровенный разговор.

Ада Константиновна, откинувшись в кресле и держа длинными пальцами сигарету, уронила:

— Нужно было мне эту парочку завалить там же, рядом с Бизоном, — она тронула другой рукой лежащий у нее в кармане халата «браунинг». — Спали бы сегодня спокойно.

— Глупости, — возразил Дерикот. — Эти дела так не делаются. Парень с автоматом никого бы из нас в живых не оставил. Подождем немного, посмотрим. Мне кажется, Тягунов не побежит к своим начальникам. Любовь… хе-хе! — спутала беднягу по рукам и ногам. К тому же, мы предложили его избраннице довольно жирный кусок. Умный человек от него бы не отказался. Да и на заводе она нужна, так я понял, Аркадий?

— Нужна, да, — кивнул Каменцев. — Баба с головой. Ее Глухов очень хвалил. Если бы она с дурацким этим плакатом на митинг не вылезла, никто бы ее и не тронул. И вообще, таким кадрам, как Морозова, от своих коллективистских убеждений надо сразу и навсегда отказываться. Политика — не дело одаренных инженеров и ученых. Пусть сидят в кабинетах, решают конкретные задачи. А мы сами… сами!

— И все же… может, зря ты их отпустил, Аркадий? — спросил Дерикот. — Разговоры, это, конечно, хорошо, а душа не на месте. Жили-были не тужили, а теперь… Грянут, чего доброго, сегодня ночью — с обыском да арестами…

— А ты не ночуй дома, — хмыкнул Каменцев. — Раз боишься. Напроситесь снова в гости к этой… как ее?.. Анне Никитичне, да. И актерок снова позовите…

— Скажешь тоже, — поморщился Дерикот. — Только-только из дерьма вылезли, хорошо, что все так кончилось. Как думаешь, Антон? Что-то ты все молчишь, молчишь? Может, правда, двинем еще разок к Анне Никитичне?

— Давай лучше выпьем, — Городецкий разлил по рюмкам коньяк. — И подождем несколько дней. Мне тоже кажется, что говорили мы с разумными людьми. Они сами по уши в дерьме. Чего же об этом звонить?

Все выпили; разговор пошел веселее. Каменцев велел Витьку с Артуром погрузить тело Бизона в «Волгу» и отвезти в город, в морг. Сказать, мол, нашли человека на дороге, мертвого…

«Бежать надо из России, как можно скорее бежать! — размышлял Городецкий, по-прежнему делая вид, что ему интересно за столом, что он внимательно слушает разглагольствования Дерикота и едкие, но умные замечания-вставки Аркадия. — Как волка со всех сторон флажками обкладывают. В «Мечте» — акционеры наступают (странно, что Морозова ни слова не сказала о своих акциях, да и об этой актерке, которая покончила с собой… хотя не до этого, конечно, было). Дорош покоя не дает. Лукашин, сука, крепко заложил. Каменцев с Дерикотом зачем-то возню с милиционером и его бабой затеяли… У него, вон, на морде было написано: «Я мент, и им останусь. И сидеть вам всем…» М-да. Никаких вызовов из Германии ждать нечего. Нужно сказать Оксане, пусть собирается. Надоело все. И эти мерзкие уголовные рожи, что сейчас за столом, и постоянное нервное напряжение, и двойная, тройная жизнь! К черту все. К черту! Надо ехать».

Городецкий, как, впрочем, и все остальные, не исключая Аду Константиновну, напились в этот вечер до чертиков.

Глава тридцать шестая