Крестник Арамиса

— Находите, что я неважно выгляжу? — спросил старик и посмотрел на них странным взглядом, словно обращенным в глубину своей души. Они не знали, что и сказать: любой ответ мог показаться неискренним или даже насмешливым.

— Вы немного бледны, сударь, — ответила наконец молодая женщина.

— Немного… — повторил бывший мушкетер и мрачно засмеялся. — И поглядев в печальные глаза барона, ободрил его: — Ну-ну, гоните черные мысли!.. Я, конечно, не стану утверждать, что свеж, как роза… И вряд ли смогу начать жить заново, но в чем я абсолютно уверен, так это в том, что у меня еще есть время любить вас…

Старик задумался и с грустью добавил:

— Я потерял Базена… Он не покидал меня со времен моей службы в роте Тревиля… Всегда был добрым и верным!.. Но под конец поистрепался, стал пустомелей, может быть, даже лишился ума…

— Не говорите столько, крестный, — сказал Элион, — вы устанете.

Старый сеньор надул губы.

— Ты напоминаешь мне о моем насморке?..

Сильный приступ кашля прервал его. Герцог корчился так, что казалось, вот-вот вывернется наизнанку. Наконец кашель прошел.

— Решительно, — причмокнул старик губами, — по выздоровлении надо подумать, как избавиться от мокроты.

Неожиданно появился мажордом.

— Ваша светлость, — доложил он, — к вам гонец из Рима…

Арамис заволновался. Его изможденное лицо вспыхнуло алчным любопытством.

— Гонец из Рима!.. Пригласите скорее! — заерзал он в нетерпении.

Гонец держал в руке конверт с печатью Общества Иисуса и, кланяясь, передал его умирающему.

— От синьора Франческо Колонна.

— Хорошо. Давайте и идите. — Костлявая рука высунулась из-под стеганого одеяла и схватила послание.

Старик попытался тут же открыть конверт, но окостеневшие пальцы не слушались. Он протянул его мадам де Жюссак и сказал раздраженно:

— Не разберете ли мне эту абракадабру, баронесса?

— С удовольствием, господин герцог.

Молодая женщина распечатала конверт и быстро пробежала послание.

— Господин Колонна извещает вас, — начала она, — что святой отец переживает в этот момент приступ подагры, который грозит ему кончиной…

Призрачная улыбка заиграла на губах бывшего епископа Ванна.

— Ох-хо-хо! Бедный Клемент XI!.. Однако он моложе меня… Ну, не все же имеют стальные мускулы, приводящие в движение железный костяк.

Вивиана продолжала:

— Кардиналы волнуются ввиду будущего конклава. Уже выдвигаются кандидатуры на папский престол, хотя его святейшество еще жив. Империя пытается протолкнуть епископа Кельна.

В глубине потухших глаз Арамиса сверкнула искра гнева.

— Узнаю австрийский дом… Вчера мечтали захватить для своего эрцгерцога испанскую корону, сегодня грозятся отдать одному из своих подданных тиару…

Страсть придала ему сил.

— Но они забыли о Франции… — воодушевился старик. — Франция всемогуща на конклаве… Людовик XIV сумеет повлиять на голосующих… — И добавил, прищурив глаза: — Именно мне великий король пообещал наследство Льва X и Сикста V.

— Увы! — раздался на пороге комнаты чей-то голос. — Людовик XIV умер!

Арамис приподнялся на локте. Супруги де Жюссак обернулись и увидели господина д’Аркура. Он подошел к постели герцога, полный скорби и отчаяния.

— Умер! Король! — воскликнули супруги де Жюссак.

— Умер, — повторил Арамис и уронил голову на подушку.

— Я только что получил обстоятельную депешу от Поншартрена, — тихо сказал д’Аркур.

Де Жюссаки выехали из Эрбелеттов раньше, чем стало известно о печальном событии первого сентября. И посол Франции принялся рассказывать обо всем случившемся.

Господин д’Аркур говорил, а бывший мушкетер лежал, сомкнув веки, как человек, не желающий больше ничего видеть и слышать. Смерть Людовика XIV нанесла последний удар по его самым сокровенным надеждам, в одно мгновение рухнули мечты, и перед ним разверзлась ужасающая бездна мрака.

Было ясно, что наступает скорбный час, когда каждый дрожит на пороге неизвестности. «Решительно Бог един и велик!..», «Бог един и всемогущ!..», «Бог един и бесконечен!» — словно из густого тумана доносились до слуха Арамиса тяжелые вздохи.

По стенам бродили огромные тени от старинных канделябров, в спертом воздухе разносился приторный запах восковых свечей. Прерывистое дыхание старика становилось все слабее и тише. Элион и Вивиана упали на колени перед постелью Арамиса. Слезы катились по их щекам.

Вдруг лицо умирающего озарилось странным светом. Он поднялся и протянул руки навстречу невидимым теням.

— Атос! Портос!.. Д’Артаньян! — сорвалось с его губ. — Я здесь, я иду к вам…

Последний из четырех мушкетеров завершил свой земной путь.