Крестные братья

— Зови его сюда, — усаживаясь за стол и кладя перед собою полученную от Апухтина папку, вздохнул Каретин, — пусть здесь курит.

Через мгновение оба помощника с угрюмым выражением на лицах сидели напротив своего начальника. Они не первый год работали в МУРе и ничего хорошего от вызовов к большому начальству не ждали.

— Если кому-нибудь из вас, — насмешливо произнес Каретин, обводя долгим взглядом их недовольные физиономии, — не нужны хорошие деньги, — он любовно похлопал по папке, — пусть лучше сразу же откажется от этого дела!

Отказываться, понятно, никто не стал. И отнюдь не из-за нелюбви к денежным знакам…

Кокурин с убитым видом спросил:

— А что там, шеф?

— Здесь все! — подражая Остапу Бендеру, проговорил Каретин. — Канарские острова, массажистка-японка и прочие прелести заграничного рая!

И он с торжествующим видом открыл папку.

Настороженным взорам подчиненных предстало несколько протоколов и фотографий.

— Не тянет на японку-массажистку, — уныло взглянул на начальника Малинин. — А, Евгений Борисович?

— А это уже зависит от вас! — пожал тот плечами. — Поскольку один из этих парней, — кивнул он на снимки, — подозревается в убийстве Горлова…

Но и это заявление особого энтузиазма у подчиненных не вызвало.

— Белого костюма у меня все равно нет… — после продолжительной паузы выразил общее подавленное настроение Кокурин.

Вместо ответа Каретин пододвинул к нему злополучную папку…

Глава 13

Хотя Кесарев видел Штыка только в лагерной робе, он сразу же узнал его в элегантно одетом молодом человеке, одиноко курившем неподалеку от входа в гостиницу.

Тем не менее подошел он к нему со спины.

— Леша, я здесь!

Селиванов быстро повернулся и, расплывшись в широкой улыбке, крепко обнял приятеля.

— Рад видеть тебя на воле!

— Здравствуй, Леша! Здравствуй, старина! — улыбнулся и Кесарев, отвечая таким же сильным объятием.

Шесть лет за «запреткой» и… Кутузовский проспект. Без караульных собак и часовых на вышках. Оба были действительно рады.

А ведь впервые Кесарев увидел Штыка при весьма драматических для того обстоятельствах.

Кто-то из знакомых пригласил его, только что переведенного на их зону, в гости. После обильной выпивки и хорошей закуски Селиванову предложили сыграть в карты.

Понимая, что ничем хорошим для него эта игра не кончится, тот, не имея путей к отходу, согласился. Не желая сразу же портить отношения и зная, что его хотят «катануть», Селиванов решил проиграть имевшиеся у него «на кармане» бабки и затем откланяться. Но когда на довольно большой «сваре», а играли они в четыре листа, или сику, у одного из игравших против него случайно выпала пятая карта, Селиванов уже не мог уйти. Промолчи он сейчас, и уже завтра общение с ним «воров» будет «западло». А позволить держать себя за сявку он не мог, поскольку от этого зависела вся его дальнейшая жизнь на зоне.

По законам зоны разборку должен был проводить кто-нибудь из авторитетов. Но когда Штык потребовал соблюдения правил, Кот, так звали игравшего пятью картами зека, пожелал разобраться с новичком сам. Явно провоцируя того на драку, он схватил его за ворот робы и изо всех сил ударил кулаком.

А дальше… Никто даже и не заметил короткого движения правой руки Штыка, после которого Кот как подкошенный рухнул на пол. И сразу же на Штыка бросились трое игравших на стороне Кота зеков.

И напрасно… Один из лучших кикбоксеров бывшего Советского Союза не зря проливал пот и кровь на рингах страны. Через каких-то пятнадцать секунд, по сути дела, односторонней схватки все его противники валялись рядом со все еще не пришедшим в себя заводилой.

Тогда в бой ринулись сохранявшие до поры до времени нейтралитет зрители. У двоих блеснули в руках ножи, а третий вытащил из сапога длинную заточку, которая во многих отношениях была страшнее ножа…

Но полупьяные зеки только мешали друг другу, и это спасало Штыка, дравшегося теперь с яростью обреченного на заклание зверя.

Улучив момент, Селиванов поднял валявшуюся под ногами бутылку и, разбив ее о стенку, выставил перед собой так называемую «вилку». Это несколько охладило пыл нападавших.

Нападением руководил пришедший в себя Кот. Приказав своим отступить, он с небольшим ломиком в руках примеривался для новой атаки.

И наверное, ему бы в конце концов удалось задуманное, если бы в эту роковую для Штыка минуту в бараке не появился Бес.

Увидев чуть ли не десяток окровавленных зеков и только что переведенного на их зону Штыка с «вилкой» в руках, Бес одним словом прекратил «толковище».

Потом попросил дать ему карты, в горячке забытые на столе. В колоде действительно оказался лишний туз.

Взглянув на Кота, присмиревшего под тяжелым и не предвещавшим ничего хорошего взглядом авторитета, Бес спросил, почему тот нарушил закон.

Так и не получив вразумительного ответа, Бес назначил разборку на завтра и вышел из барака.

Через десять минут к нему явился один из присутствовавших на игре зеков. Понимая, что темнить с Бесом, у которого по всей зоне были свои глаза и уши, себе дороже, он сразу же раскололся…