Крестные братья

Это были последние слова, произнесенные Анатолием Николаевичем Кесаревым на этой земле. Через минуту его не стало…

И напрасно потерявшая чувство реальности цыганка звала и целовала его — Толя не отвечал…

Кто знает, может быть, в этот момент его грешная и скорбная душа уже улетела к Богу, нисколько не боясь его праведного суда. Возможно, ей и было чем оправдаться перед Богом…

Кто знает…

Глава 23

Владимир Александрович Бестужев вышел из тюрьмы погожим сентябрьским днем и сразу же поехал на кладбище.

Купив цветы, он медленно направился к могилам матери и брата…

Стояла золотая осень, было еще тепло, и над кладбищем висела свойственная только городам мертвых тишина.

Еще издали он увидел заваленную цветами могилу. А подойдя ближе, вдруг встретился глазами с улыбающимся с фотографии Толей.

Тот смотрел ему прямо в глаза и… подбадривал…

Сглотнув вставший в горле комок, Бестужев открыл ограду и прошел к могилам.

Усевшись на маленькую скамеечку, не двигаясь и ни о чем не думая, он просидел около часа.

У него не было никаких обид на брата. Да и какие могут быть претензии к мертвому? Наоборот, он испытывал к нему только благодарность…

Он не знал, как случилось, что брат встал на тот путь, который в конце концов и привел его сюда, на Преображенское кладбище, но не судил его. Не хотел и не имел права…

Просто он окончательно понял, что одного желания жить так или не так на этой земле мало. И никому не дано предугадать, что ждет его в жизни.

Сейчас он оплакивал родного брата, и ему в этот скорбный момент не было никакого дела до законов и людей, их придумавших. Потом Бестужев достал водку и налил себе полный стакан. Слегка плеснув на землю, медленно, с удовольствием выпил и закусил хлебом с колбасой и соленым огурцом. И эта нехитрая закуска вдруг показалась ему самой вкусной пищей на земле. На той самой земле, по которой уже никогда не суждено было ходить Толе…

Минут через двадцать он выпил еще и наконец почувствовал, как постепенно отпускают натянутые до предела нервы…

И когда он протянул к бутылке руку в третий раз, вдруг услышал знакомый голос:

— Налей и мне, Володя!

Нет, он совсем не удивился, увидев Смоленского. Он тоже был Толиным другом. И Бестужев послушно выполнил его просьбу.

Смоленский, взяв протянутый ему стакан, взглянул на улыбающегося с фотографии Кесарева.

— Да будет тебе земля пухом, Толя!

Потом они долго говорили…

О чем? О чем говорят в подобных случаях люди…

Часа через полтора Бестужев сказал:

— Извини, Игорь, но я хочу еще посидеть… один…

Смоленский ласково потрепал его по плечу.

— Да, да, конечно…

Но отойдя метров на пять, не выдержал и обернулся.

— Володя, — мягко сказал он, — не так давно мы стали с Толей крестными братьями… Если ты не против, теперь мы будем ими с тобой…

Бестужев повернулся и кивнул. Но его взгляд был устремлен уже не на Смоленского, а в высокое и прозрачное осеннее небо, словно он там, наверху, надеялся получить ответы на те вопросы, на которые было невозможно ответить на земле…

~ ~ ~