Крестные братья

Да уж, что-что, а это Смоленский понимал слишком даже хорошо. Ибо эта самая жадность чуть было не сгубила и его самого.

Конечно, он предпочел бы иметь в Неаполе все-таки своих людей. Но открещиваться сейчас от Виктора Леонидовича тоже не следовало. Это означало бы войну со всеми вытекающими отсюда последствиями. А нужен был в первую очередь мир…

Бес прав. Время покажет и всех расставит по своим местам…

— Что-то у нас уж все слишком хорошо! — как-то странно усмехнулся Кесарев.

И эта улыбка неприятно поразила Смоленского. Было в ней что-то неживое и обреченное.

— Не волнуйся, — покачал он головой, отгоняя от себя тяжелые мысли, — есть и неприятное…

— Наконец-то! — оживился Кесарев. — Теперь все как у людей! И что же?

— Ветров едет в Душанбе…

— И ты связываешь его поездку с новой партией? — внимательно посмотрел на Смоленского Кесарев, знавший, что позавчера тот звонил в Пакистан.

— Как тебе сказать? — пожал Игорь Аркадьевич плечами. — Точно сказать не могу, но…

Договорить он не успел, так как раздался звонок в дверь.

— Это ребята, — пояснил Кесарев.

— Хорошо, — направляясь в другую комнату, кивнул Смоленский, — потом договорим…

Кесарев открыл дверь и впустил в квартиру Юру Графа и Битмана.

— Раздевайтесь, — улыбнулся он, — и проходите!

Через минуту они все вместе уже сидели за накрытым столом. Кесарев разлил коньяк.

— Ну что, мужики, — проговорил он, — давайте за успех! И я очень рад, что мы снова вместе!

Они чокнулись и выпили. «Мужики» тоже были рады этому событию, поскольку, работая с непредсказуемым Крестом, тратили куда больше нервов на выяснение взаимоотношений с ним, нежели на работу. С Бесом все будет по-другому. Никто из них не сомневался в этом. Даже осторожный Григорий Александрович, который, зная, с кем имеет дело, долго раздумывал, принимать ли ему предложение Кесарева занять одну из ключевых позиций в группировке. Говоря откровенно, ему стало уже скучновато сидеть в своем банке. Да, деньги шли, и деньги хорошие, но ему хотелось чего-то большего.

Однако даже он не ожидал ничего подобного тому, о чем услышал после второй рюмки коньяка. Когда он узнал о синдикате и Бестужеве, глаза его загорелись. Это было уже что-то! Это был уже размах! И хотя он прекрасно знал Кесарева, но все же сейчас посмотрел на него совсем другими глазами.

Кто знает, может быть, он сейчас видел перед собою будущего воротилу европейского масштаба, чего Кесарев, кстати сказать, и заслуживал…

— Вы можете отказаться, — закончил тем временем свое повествование Кесарев, — поскольку это уже совсем другое дело…

Минуты две все молча курили. На Графа услышанное тоже произвело впечатление. Он первым и сказал:

— Я с тобой, Толя!

Кивнув, Кесарев взглянул на Битмана.

— Я тоже…

— Ну вот и прекрасно! — Кесарев разлил коньяк. — За успех!

Поговорив о некоторых проблемах, связанных с группировкой, Кесарев наконец сказал:

— И вот еще что, мужики! Как вы понимаете, сейчас мне рано знакомить вас с тем человеком, которому во многом и принадлежит эта идея и синдикат… Но вас он уже знает, и если вам кто-нибудь позвонит и представится моим крестным братом, то знайте, что это он… Парень он хороший и вы всегда найдете с ним общий язык! Годится?

— Нет вопросов! — развел руками Васильев.

— Как скажешь, Толя, — склонил голову в знак согласия Битман.

— И я хотел бы думать, — улыбнулся вдруг Кесарев, — что мы все уже стали своего рода крестными братьями… Я не ошибаюсь?

— Нет! — чуть ли не в один голос совершенно искренне воскликнули Битман и Васильев, весьма гордые таким «родством».

— Тогда за них и выпьем, — снова наполнил рюмки Кесарев, — за крестных братьев…

Еще через полчаса крестные братья ушли. И, странное дело, они чувствовали себя совсем иначе, нежели всего час назад, когда пришли к Кесареву. Породнившись, они смотрели друг на друга уже совсем другими глазами, прекрасно понимая, что у них есть и другая семья, которую им предстоит всячески укреплять…

— Ну что, Толя, — проговорил вышедший из другой комнаты Смоленский, когда тот вернулся из прихожей, — мне твои ребята понравились… Будем работать… А теперь, — сел он к столу, — давай решай с Ветровым!

Решали они долго, но решили…

Глава 21

Ветров сварил кофе и с удовольствием выпил две чашки. Потом закурил и подошел к окну.

За окном висела сплошная пелена мутного весеннего дождя. Невзирая на непогоду, на платформе вокзала было полно пассажиров, карауливших поезд.

Была пятница, конец рабочего дня, и мало кому улыбалась перспектива простоять два часа в переполненной донельзя электричке. Потому и не прятались от дождя в помещении вокзала, а стояли чуть ли не на краю платформы. Правда, большинство все же были с зонтиками.

Ветров вздохнул.

Все та же суета и томление духа… И ныне, и присно, и во веки веков…

Глядя на залитый дождем вокзал, Ветров вдруг с поразившей его яркостью увидел себя сидящим в кафе на греческом острове и любующимся Наташей…

Вот и полюбовался! Впрочем, не ему обижаться на нее…

A la guerre comme a la guerre[10]… И этим все сказано…