Крестный ход над Невой

– Напрасно ты так, радость моя, – покачал головой старик. – Беги скорее! Уж так по тебе мама истосковалась, голубка моя замученная! Словами не передать! А завтра, как только уроки в школе отсидишь, честно да прилежно – прибегай ко мне. А пока науку грызть будешь, всё меня вспоминай: вот сидит там, на Неве, один дурак старый, который так за всю жизнь ничему путному не научился, а теперь локти кусает, да поздно! Слушай в оба уха, гляди в оба глаза, чтобы своего небесного покровителя не позорить. Батюшка Стефан всегда учился старательно и отлично! А я тебя дождусь, и новый подарок нарисую, и тюрей накормлю!

Погляди-ка! – перебил себя Петруша. – Вот что бывает, когда шапка умнее головы! Я-то уже только про тюрю и думаю, а она вот что тебе на прощанье передать решила: помни, любовь наследует только тот, кто сам любит. Иначе никак не возможно. Душа, полная обид и ненависти, отпугивает даже тех, кто ей сострадает… Ну, радость моя, скоро свидимся! Теперь ты не один…

…Стёпа бежал домой поблёкшими дворами, вокруг сияли разноцветным светом чужие окна, совсем рядом находились люди, но у каждого из них была своя жизнь. Одиночество больно укололо сердце. Но в этот момент свет упал на портрет отца Стефана и он тонко и тепло засиял посреди красно-чёрных сполохов фона.

Стёпа расплакался, прижал рисунок к груди и прошептал: «Да! Теперь я точно не один…»

Глава третья. Литейный мост

Обещанная тюря

Учебный день тянулся целую вечность, казалось, урокам не будет конца. Стёпа отвык столько времени просиживать в школе, он давно бы ушёл и бежал сейчас к Неве так, что ветер свистел бы в ушах… Но Петруша не пускал. Его образ, словно сторож, стоял перед глазами и не выпускал из школы.

Стараясь выполнить поручение Петруши, Стёпа даже начал прислушиваться к тому, что говорили учителя. Самыми интересными оказались уроки литературы и истории. На остальных внимание его всё время рассеивалось и оседало на разные другие вещи и воспоминания.

Учителя по-прежнему не обращали на него внимания, ни один из них даже не поинтересовался, почему Степан несколько дней прогуливал уроки. Не заметили бы его отсутствия и сейчас, если бы он тихо собрал рюкзак и на первой подвернувшейся перемене выскользнул из школы.

– Нарожают сначала кучу детей, а потом не следят за ними. Что за люди?! Вообще не понимаю! – презрительно бросила хорошо поставленным голосом учительница музыки в Стёпину спину, когда он понуро брёл в столовую, вместо того чтобы нестись к Петруше.

Одноклассники были явно разочарованы тем, что Стёпа снова появился в школе. Подростки пугливо сторонились его, перешёптывались и неотрывно следили за ним, будто ждали, что в любую минуту он может вскочить на ноги, перевернуться через голову и, превратившись в волка, всех съесть.

Это их внимание сильно напрягало и раздражало Степана. Так и хотелось уже вскочить на парту и закричать на весь класс что-нибудь обидное. Он даже начал уже воображать, как это произойдёт, но вдруг ощутил такое тепло на груди, будто к ней приложили грелку или тёплый шарф. Мальчик вспомнил, как прижимал к себе шерстяную колючую шапку Петруши, «Голубушку», и на душе его стало спокойнее.

Прозвенел звонок… Последний…

К набережной Стёпа мчался быстрее ветра, не останавливаясь, не теряя ни одной минуты на отдых. Так торопился, что даже не стал застёгивать куртку. «Сдержал своё слово Петруша? Ждёт? Не может быть, чтобы не ждал!.. – думал мальчик. – Петруша точно не обманет!»

Мольберт стоял на месте. Вокруг него, как группа дошколят возле воспитателя, выстроились на набережной рамы с разноцветными, яркими рисунками.

– О! Ты пришёл, радость моя! – окликнул Степана Петруша, выглянув из-за мольберта. – Как раз вовремя! Как раз вовремя! Ещё и кипяточек не успел совсем простыть, и хлебушек – в самый раз будет…

– Как я рад, что вы здесь! – искренне сказал Стёпа, вглядываясь в ласковое, доброе лицо старика. – Я уж боялся, что вы не придёте…