Крестный отец

Дон Томмазино представлял из себя типичнейшего мафиозо. Он не только, как цербер, караулил землю, но и держал под контролем все водные ресурсы района, не допуская строительства новых плотин, хотя в Риме время от времени их планировали. Но каждая лишняя плотина обернулась бы убытком для дона, очень неплохо торговавшего водой из артезианских колодцев. И вообще задачей мафии было охранять сложившиеся веками традиции, даже если они, как существующая система экономного водоснабжения, препятствовали развитию и расцвету подвластных им территорий.

Придерживаясь старых традиций, дон Томмазино, с другой стороны, ни за что не стал бы связываться с проституцией или с наркотиками. Из-за ортодоксальности его устоев молодые вожди мафии, например, одна из палермских Семей, то и дело вступала в конфликт с доном Томмазино, виня его в непростительной щепетильности, а то и в глупой недальновидности. До Палермо влияние американских настроений доходило быстрее, чем до сухого местечка Корлеоне.

Дон Томмазино выглядел очень величественно — вот уж кто действительно был «в теле» в полном соответствии с подтекстом этого сицилийского понятия, означающего сразу и физический вес, и вес его обладателя в обществе. Достаточно посмотреть на его монументальную внушительную фигуру, чтобы почувствовать страх и уважение сразу. Под крылом такого мощного дона Майклу некого было бояться, но береженого бог бережет: решили всячески скрывать его личность. Поэтому Майкл поселился не у дона, а у доктора Тазио, его дяди, и стал добровольным затворником за стенами его обширного имения.

Старый доктор Тазио в свои семьдесят лет чувствовал себя полным сил и здоровья. Высокий для сицилийца, румяный и седовласый, он каждую неделю совершал увеселительные прогулки в Палермо, точнее, в палермский публичный дом, где отдавал предпочтение самым юным обитательницам Другой его страстью была любовь к чтению Он читал запоем, а потом делился прочитанным со всеми подряд, а поскольку вокруг обитали лишь неграмотные крестьяне и совсем уж дикие пастухи, чтение только роняло доктора в их глазах. Какое им было дело до описанных в книгах историй?

Вечерами доктор Тазио, Майкл и дон Томмазино иногда выходили втроем посидеть в тенистом саду, где мраморных фигур стояло почти столько, сколько деревьев. Казалось, скульптуры вырастают на этой благодатной земле, как и черные гроздья сладкого винограда, сами собой. Доктор Тазио со вкусом рассказывал всевозможные истории, связанные с мафией и ее традициями, отчасти фольклорные, отчасти переплетенные с вычитанными в книгах сюжетами. Майкл Корлеоне стал для него благодарным слушателем.

Порой доктор Тазио увлекался рассказом настолько, что, разомлев от прохладного вина и крепких ароматов цветущего сада, переходил на случаи из собственной практики или из жизни дона Томмазино. Доктор хранил легенды и предания, дон олицетворял собой сегодняшнюю реальность.

В этом древнем волшебном саду Майкл постепенно узнал об истоках, которые питали таких людей, как его отец. Первоначально слово «мафия» означало «убежище». Потом оно стало означать организацию, помогавшую скрываться от правителей тем, кто вступил в противоборство с властью. Организация разрасталась, но все глубже уходила в подполье, становясь единственной силой сопротивления против государственной машины, столетиями угнетавшей сицилийский народ. Не много найдется краев, подвергавшихся столь жестокому насилию на всем протяжении истории. Инквизиция огнем и мечом прошествовала по острову, не разбирая ни правых, ни виноватых, ни бедных, ни богатых. Бароны-землевладельцы и владыки католической церкви самовластно распоряжались и самими крестьянами, и их семьями, и их незначительным имуществом. Полиция не столько служила закону и правопорядку, сколько прислуживала власть имущим, и до сих пор обозвать сицилийца полицейским, значит нанести ему кровное оскорбление.

Чтобы сохранить душу и жизнь перед лицом свирепой абсолютной власти, загнанные в угол сицилийцы обучились многим способам не проявляться. Научились не выдавать своего гнева и прятать в душе жгучую ненависть. Научились не произносить вслух угроз, чтобы не подставляться под удар и иметь возможность в действительности осуществить месть. Они выучили наизусть и передавали по наследству детям понятие, что государство — враг сицилийца. А когда хотелось сквитаться с врагом, они шли в тайную организацию — мафию, потому что бороться в одиночку не имело смысла.